Пересказывая любую книгу на русском языке, переводчик становится не только первым читателем, но и в какой-то мере соавтором: ничего не прибавляя от себя, он старается как можно точнее передать смысл написанного — а для этого нужно почти перевоплотиться в автора, видеть его глазами, слышать его ушами.
Может быть, из-за стремления «видеть и слышать» те книги, которые мне посчастливилось переводить, и стали для меня почти взаправдашними путешествиями в страну неведомых дорог и невиданных зверей. «И я там был!..» — мне кажется, это чувство разделяют со мной и многочисленные читатели, которые с энтузиазмом встречают каждую новую книгу «про животных». Ведь эти книги, где нет ни одного выдуманного эпизода, где всё строго научно документировано, не уступают в увлекательности приключенческим и «охотничьим» историям. Как и книги Джой Адамсон, книги Джейн ван Лавик-Гудолл и Гуго ван Лавика созданы на основе ежедневных записей, но их никак нельзя назвать сухими и холодными репортажами. Напротив — именно то, что жизнь со всеми её драматическими событиями разворачивается перед нами день за днём, и позволяет нам войти в книгу, как в саму жизнь, ощутить её достоверность.
Читая книгу, мы всё больше узнаем личность автора; его мировоззрение, всепоглощающая любовь к животным, которая заставляет его вести нелёгкую жизнь среди реальных опасностей дикой природы,— всё это вызывает наше уважение и сочувствие. Автор становится другом, он открывает нам совершенно новый мир, полный трудностей и трагедий, но гармоничный и захватывающе интересный. Он заставляет нас вглядеться в этот мир, отбросить предвзятые мнения.
Чего стоит одно название первой совместной книги Джейн и Гуго ван Лавик — «НЕВИННЫЕ УБИЙЦЫ»! Срывая потрёпанные ярлыки, которые люди так любят приклеивать, исходя из собственных понятий о «жестокости», а точнее — из собственной жестокости, невежества и корысти, авторы отдают «заглавные роли» самим животным: гиенам, шакалам, гиеновым собакам и другим животным Африки — от гигантов до самых маленьких.
История Соло — последнего щенка гиеновой собаки по кличке Чёрная Фея — служит прямым продолжением истории, рассказанной в книге «Невинные убийцы». Чёрная Фея, потеряв место второй по рангу самки в стае, стала отверженной. Автор делает нас свидетелями драмы, которая разыгралась после появления на свет щенков Феи. Соло получила своё имя, потому что единственная из всего помёта осталась в живых, но ещё не раз жизнь её висела на волоске…
«Обычно мы строго придерживаемся правила — наблюдать природу, как она есть, во всей её красоте, нежности и жестокости»,— пишет Гуго ван Лавик. Что бы ни происходило возле застывшего, как диковинное четырёхколёсое существо, лендровера, человек в кабине вёл магнитофонную запись событий, не позволяя себе нарушать суровый распорядок природы, где подчас гибель одних животных является единственным условием выживания других.
Но, быть может, самое замечательное событие в этой невыдуманной истории — момент, связавший судьбу маленькой гиеновой собаки, Соло, с жизнью людей. Это было вопиющее нарушение правила — и самый человечный поступок, проявление сочувствия: «Мы уже не могли равнодушно наблюдать…» Две параллельные линии — курс стаи гиеновых собак и курс машины, средства передвижения людей,— вопреки всем правилам, пересеклись в одной точке: у неподвижного тела крохотного умирающего щенка. Наблюдатели стали спасителями.
В этом мне видится ещё одно доказательство, почти символическое, той разительной перемены, которая произошла в отношении людей к природе. Из потребителя — а чаще грабителя — человек постепенно превращается во внимательного наблюдателя и защитника природы. Сейчас впереди идут такие «наблюдатели», как Джейн ван Лавик-Гудолл и Гуго ван Лавик — ведь это им удалось добиться того, что люди, которые прежде называли гиен, шакалов и гиеновых собак «поганью» и немилосердно их истребляли, поговорив с Джейн о «её» гиенах или с Гуго о «его» собаках, признавались, что теперь уж и рука на них не поднимется. Будем надеяться, что для ровесников их сына, маленького Лакомки, станет привычным то родственное внимание ко всему живому, о котором писал М. М. Пришвин и которое выражено в каждой строчке книг о невинных убийцах и о щенке гиеновой собаки.
