Все было без толку. Зуб болел, как три тысячи чертей. Уже третий день сводя с ума. Станислав Крячко, несчастная жертва этой боли, сидел на кухне, подперев щеку рукой, и с тоской глядел на стоящий перед ним стакан с раствором соды, который ему заботливо приготовила жена. Забота была напрасной, Крячко это понимал. Он перепробовал уже все на свете и чувствовал, что сода поможет ему как припарка мертвецу.
Зуб начал заявлять о себе еще в ночь на понедельник, когда Станислав собирался как следует отоспаться перед рабочей неделей после удачно проведенных выходных — тесть предложил съездить на зимнюю рыбалку. Время оказалось подходящим: как раз с пятницы на субботу ударили морозы. Станислав с удовольствием согласился, и все воскресенье — дождавшись, когда лед схватился покрепче — они с тестем провели возле лунок. И хотя улов оказался весьма скромным — всего-то с десяток мелких окуньков, которых жена, отказавшись готовить, высыпала в миску коту, — оба рыбака остались довольны.
Понедельник для Крячко начался кошмаром. Мало того что сыщик не мог уснуть всю ночь из-за острой зубной боли, она не прекратилась и под утро. Жена и дочь хором советовали Стасу отправиться в стоматологическую поликлинику, однако он только отмахивался. Аргументов не приводил никаких, но на всяческие убеждения, уговоры и даже умеренные угрозы домочадцев реагировал отказом, надеясь, что «пройдет само».
Ночью боль была особенно невыносимой, и Станислав своим нытьем и жалобами на жизнь выносил мозг не только жене, но и сыну с дочерью, так что те обрадовались и вздохнули с облегчением, когда под утро глава семейства заявил, что отправляется на службу. В душе Крячко надеялся, что за рабочими делами он забудется и боль утихнет сама собой. В МВД он заявился в половине седьмого утра и сразу направился в кабинет, сообщив дежурному, что его ждут неотложные дела.
Спустя полчаса Станислав сидел на своем рабочем месте с крайне грустным выражением лица. Еще бы — он не мог работать в таких условиях, все его внимание было сконцентрировано на боли. Злосчастный зуб решительно не собирался проходить ни при каких условиях. Хотя условия Станислав обеспечил ему самые благоприятные: заварил крепкого чая, предусмотрительно без сахара, добавил в него щепотку мяты, мешочек с которой перед выходом ему сунула жена, сказав, что эта трава успокаивает. Однако ни чай, ни мята не оказывали на зуб ожидаемого благотворного влияния.
Никаких обезболивающих таблеток у Станислава не было, поэтому он сидел и тихо стонал в ожидании своего друга и коллеги полковника Льва Гурова. Но тот, всегда пунктуальный, на этот раз словно нарочно задерживался.
Спустя несколько часов Крячко уже не мог терпеть ужасную боль, поэтому полез в ящик стола своего напарника. К его огромной радости, в закромах Льва нашлась пачка дорогого импортного обезболивающего, которое привезла ему недавно из зарубежных гастролей жена-актриса — «на всякий случай». Решив, что тот самый случай как раз наступил, Крячко достал сразу две таблетки и жадно проглотил их, запив водой из графина. Поле чего сел в кресло и стал ждать, когда хваленое средство начнет действовать.
На его счастье, спустя всего десять минут боль и вправду немного утихла. Пусть не совсем, но измученный Крячко был рад и этому. Довольный, он даже открыл одно из дел и начал перелистывать документы, прихлебывая чай все того же Льва, разумно оставив свою собственную заварку про запас. Но счастье Станислава оказалось недолгим: очень скоро обезболивающее прекратило свое действие и к сыщику вернулась знакомая и все такая же невыносимая боль. Крячко принял суровое и, по его мнению, единственно верное решение выпить еще пару таблеток.
…Через полтора часа в кабинете наконец-то появился Гуров. Увидев унылую физиономию своего напарника, он с ухмылкой спросил:
— Что, Стас, заработался?
— Заработаешься тут, — сквозь сомкнутые зубы процедил Крячко. — Зуб болит, сволочь, хоть на стену лезь. Болит и качается… И, Лёва, я у тебя, это…
— Что — это?
— Позаимствовал немного обезболивающего.
Лев недовольно окинул взглядом Крячко и направился к своему столу. Он слишком хорошо знал друга и поэтому сразу, по виноватой интонации Стаса, заподозрил неладное. Выдвинул ящик. Из недавно целой упаковки дорогого обезболивающего на него жалобно смотрела всего одна таблетка.
— И это ты называешь позаимствовал немного? — возмутился Лев.
— А что мне было делать? — пошел в наступление Крячко. — Терпеть боль? Помирать, да? Прямо на рабочем месте! Неужели тебе для друга жалко каких-то таблеток? Ну, дожили!
Крячко разорялся минуты четыре, подобно капризной дамочке, пока острая пульсирующая боль не заставила его замолчать. Тут вступил Гуров:
— Стасик, они вызывают сильное привыкание и от зубной боли не помогают! И вообще, они аллергенные.
— А я не аллергик! Зато зуб переставал болеть!
Гуров посмотрел на своего друга с сочувствием и убедительно проговорил:
— Стас, сходи лучше в больницу и удали этот зуб — делов-то! Тем более что он у тебя все равно качается, сам говоришь.
— Ни о каких больницах и речи быть не может! — категорично заявил Крячко с видом полководца, решившего во что бы то ни стало отстоять осажденный город.
