Слониха-пациентка

ПОСВЯЩАЕТСЯ ПАМЯТИ МОЕГО ОТЦА,

ФРЭНКА ТЭЙЛОРА ИЗ ДИГГЛ

И ТЕЙЛОР’С, РОЧДЕЙЛ

Сейчас, когда я пишу эти строки, миновало примерно два десятилетия с той поры, как я оставил общую практику в Рочдейле, Ланкашир, и стал первым в мире независимым странствующим ветеринаром, посвятившим себя исключительно экзотическим животным. С 1957 года я работал в некогда знаменитом зоопарке Белль-Вю в Манчестере, обучаясь у старшего смотрителя Мэтта Келли и других опытных людей навыкам обращения с дикими животными и исцеления их от недугов. Когда я начинал свою карьеру, преданных зоологической медицине встречалось очень немного, а интерес к экзотическим животным — от антилопы до яка, от анаконды до ящерицы — у ветеринаров был весьма невелик.

Мир, открывающийся перед новоиспеченным Айболитом, был огромен и, как я понял, сулил множество возможностей. Новые методы безопасного обращения с пугливыми или опасными животными путем выстреливания «летающими шприцами» еще только-только входили в практику и сулили революцию во взаимоотношениях ветеринара и его экзотических пациентов. Строившиеся первые сафари-парки и аквапарки привечали новых экзотических обитателей и требовали новой, будоражащей воображение медицины.

Итак, я попрощался со старой операционной на Милнроу-роуд, с часами приема «в два и в семь» для владельцев собак и кошек, с вызовами фермы для приема отела коров и кастрирования хряков, с визитами на конюшни для лечения переломов и выяснения отношений с владельцами пациентов, не желающими платить по счетам.

Работа в Белль-Вю познакомила меня со многими сотрудниками зоопарков из разных уголков Британии, и в результате одной такой встречи я провел блаженные полтора года в парке Фламинго в Йоркшире, где я впервые начал серьезно работать с морскими млекопитающими. Владелец парка Пентланд Хик направлял меня для обучения в разные части света, оплачивая мне командировочные, и таким образом я приобрел новых друзей (и клиентов) в международном зоологическом сообществе. Мне повезло войти в мир экзотической ветеринарии в то счастливое время, когда начали применяться ружья, стреляющие наркотическими зарядами, когда появились два важнейших анестезирующих средства в истории медицины для животных — фенциклидин и М-99, когда открылись виндзорский сафари-парк, лондонский дельфинарий, аквапарк «Лазурный берег» и множество других прекрасных мест, сулящих огромный простор развитию ветеринарии.

Работая в Виндзоре (а мне подчас приходилось дважды в сутки приезжать туда из своего дома на озере), я сдружился с Ричардом Ридом, свободным пресс-фотографом, и подборки его фотографий, запечатлевших меня с моими экзотическими пациентами, украшали центральные полосы лондонской газеты «Ивнинг стандарт». Благодаря этому меня пригласили на радио Би-би-си на программу Джека де Манио, а редактор издательства «Аллен и Унвин» Джон Ньют предложил мне написать автобиографию. Первый том своих записок я так и назвал «Ветеринар в зоопарке» («Zoovet»), и его три предложения превратились в три части цикла «Одно за другим» («One by one») на телевидении Би-би-си.

Я покинул Рочдейл, развелся с женой (жизнь летающего Айболита мало совместима с семейной) и переехал в Сюррей в 1976 году. В то время у меня в течение нескольких лет был партнер по имени Эндрю Гринвуд, живущий в Йоркшире. Он работал в северной части страны, вылетая по вызовам из аэропортов Лидса или Манчестера, тогда как я предпочитал юг и вылетал из Хитроу или Гэтуика.

Короче говоря, засосала меня жизнь летающего Айболита. Постоянные вызовы, постоянная упакованная сумка. Сегодня горилла в Италии, завтра дельфин в Испании. Вчера Тимбукту, послезавтра Торонто. Экзотические места, экзотические животные, но, куда бы ты ни прибыл, везде каждый готов поднести твой багаж. Получу гонорар за то, что поплавал в одном бассейне с дельфином, — и отведу душу за коктейлем «Голубой дельфин». Прослушиваю и выстукиваю таких редкостных созданий, как панда или окапи. В эту неделю наслаждаюсь китайской кухней, в следующую — исландской; утром пользую золотую обезьяну, а вечером того же дня гуляю по запретному городу^>[1], а на следующий день оперирую слона в цирке в Гренаде и ночую на постоялом дворе под стенами Альгамбры.

Все это могло бы показаться заманчивым, но… Частые купания в ледяной воде не прошли бесследно: я порядком повредил себе колени; а эскортирование дельфина или морского льва в двенадцатичасовом перелете в грузовом отсеке — занятие утомительное и скучное, не говоря уже о том, что намерзнешься и надышишься отнюдь не фиалками… За двадцать лет мой краткий отпуск неизменно прерывался, четырнадцать раз я праздновал Рождество вдали от дома, подчас сидя один-одинешенек в аэропортовском баре — а то и у подстилки (чуть не вырвалось — «у постели»!) серьезно больного или травмированного животного, с руками по локоть в крови и сале… Достаточно сказать, что меня столько раз доставал телефонный звонок, когда я сидел в сортире, что у меня даже закралось в душу подозрение, что между канализационной и британской телефонной сетью существует какая-то потайная связь. В моем холодильнике рядом с молоком к завтраку всегда находится что-нибудь вроде проб крови дельфинихи, взятой для тестирования на беременность, а в морозилке рыбное филе соседствует со срезами печени жирафа или кита…