После сборника стихов «Не верь глазам своим» (1958) и пьесы для детей «Попугай на пятерку» (1968) Милош Мацоурек опубликовал в 60-х годах несколько книжек авторских сказок, которые привлекли внимание оригинальным видением мира, поэтикой и стилем: «Жизнеописание домашних животных» (19б2), «Якуб и двести дедушек» (1963), «Жираф или тюльпан» (1964), «Муравьед с арифметикой» (1966). Они через некоторое время послужили основой публикации избранных сочинений, названных попросту «Сказки» (1971). «Сказки» были переизданы «Альбатросом» с новыми иллюстрациями Адольфа Борна. В последние годы Милош Мацоурек писал главным образом сценарии к кинокомедиям, таким, как «Девушка на метле», «Госпожа, вы вдова», «Как утопить доктора Мрачека» или же к телевизионным сериалам вроде «Арабелла, Мах и Шебестова», которые завоевали популярность, как внутри Чехии, так и за рубежом. «Арабелла, Мах и Шебестова» одновременно с сериалом были Мацоуреком опубликованы отдельным изданием в виде книжки для детей (1983); ее французский перевод получил приз. Поэт, сказочник и сценарист Милош Мацоурек очаровывает детей и взрослых прежде всего поэтичностью и юмором, искусством сокращения слов и тонкой выразительностью. Он учит нас глядеть на мир, на окружающие нас вещи и дела новыми, свежими глазами, под неожиданным углом зрения и в удивительной связи. Он делает зримым для нас поэтическое очарование действительности, её смешные черты и перипетии, учит нас смеяться над глупостью, условностями и лицемерием в человеческих отношениях и, вместе с тем, открывать для себя ценности жизни, красоту вещей и мира. В авторских сказках он выражает свое видение разговорными сокращениями, которые сближают его с карикатуристами. Некоторые из сказок послужили поводом для создания рисованных и кукольных мультфильмов (например, «Сюзанна учится писать» или «Плохо нарисованная курица»). Поэтический юмор и особый неповторимый стиль обеспечивают сказкам Милоша Мацоурека постоянный интерес среди детей и взрослых в Чехии и далеко за ее рубежами.
Ю.П.
Жил-да-был один мальчик, звали его Якуб, а жил он вместе с дедушкой. Дедуся был толстый, с красным лицом и огромной соломенной шляпой под названием панама, которую он жутко любил. Якуба он тоже любил, но полного понимания между ними не было. То, что у Якуба вызывало удивление, для деда было как бы само собой, а то, что приводило в изумление дедушку, казалось Якубу вполне обыкновенной штукой.
Вот так они и жили вдвоём в маленьком домике с верандой, кругом был сад, а в саду росла капуста. Куда ни глянь — одни кочаны. Были среди них маленькие, не больше теннисного шарика, другие были здоровые, как волейбольный мяч. Якуб вечно спотыкался о них, и у ворот, и у веранды и даже на садовых дорожках.
— Тю ты, — думал он, — одна капуста. Откуда она берется? — и Якуб в сомнении качал головой из стороны в сторону.
— Чему удивляешься? — наскакивал на него дедушка. — В саду отличная земля, ткни в нее кастрюльку и та взойдёт. Только зачем это надо — выращивать кастрюльки? Это не практично. Капуста — друтое дело.
И он сажал и сажал капусту, а капуста росла и росла, и стало ее столько, что уже невозможно было съесть. Только кончится один вилок, как уже готов другой, не успел этот кончится — третий, и так без конца.
К счастью, в саду поселились бабочки-капустницы, штук эдак двести, они капусту любили, нежно так обходились: то один кочан приголубят, то другой. Зато дедуся капустниц ненавидел, ух как он на них злился, все-то из-за угла подслеживал, как услышит, что они листиками хрумкают, как выскочит с веранды и давай панамой размахивать. Жуть.
Тут уж Якуб, вообще, разинет рот от удивления, присядет на ступеньки и давай ломать себе голову.
— Ну, что рот разинул? — приговаривал в таком случае дед. — Они тут нашу капусту жрут, а я по-твоему должен в потолок смотреть?
Но Якубу от этих объяснений было не легче и, — чего ее жалеть? Вон её сколько — пруд пруди.
Но у дедушки была своя голова на плечах и он только и знал, что гоняться за бабочками. Сядет, например, отдохнуть, панаму на нос надвинет, но задремать ни-ни, все за кочанами присматривает, а уж если совсем нечего делать, новые начинает сажать, там посадил, там срезал, а тут и обед приспел, дед по кухне носится — капусту варит, а к ужину засолкой занимается, а то и еще чего придумает.
Якубу всё-таки было не ясно, почему дедушка такой ограниченный человек, и он все говорил ему: «Дедуля, пойдем играть, или расскажи мне чего-нибудь, капуста ведь никуда не убежит». Но его дедуля носился в фартуке по кухне и покрикивал: «Не путайся у меня под ногами, не видишь, я закрутился, что к чему из-за тебя позабыл».
И поэтому Якуб вечно был один. И нет ничего удивительного, что он под конец подружился с капустницами. От капусты его давно тошнило, он доверху наваливал ее в самую большую тарелку и шел к своим непоседливым подружкам — кормить. Когда бабочки наедятся, сядут рядком и ну рассказывать, где и как они летают, что видят, и о садиках, где растут цветы и смородина, и о китайках, а Якуб слушает и завидует, и тоже хочет что-нибудь такое увидеть.