Сказка про Машу и вреду Малявку
Проснулась девочка Маша утром в своей кроватке и поняла, что настроение у неё ПЛОХОЕ. И как стала Маша капризничать! И как стала она вредничать!
— Не хочу, — говорит, — надевать это платье, оно синее — некрасивое! Хочу другое — красное — распрекрасное! Не хочу есть кашу, она невкусная! Хочу мороженое с орехами! Не хочу буквы читать, они скучные! Хочу мультфильм смотреть по телевизору!
Слушала мама эти капризы, слушала, да и наказала Машу. В угол поставила и целых полчаса выходить не велела.
— Постой и подумай, как нужно себя вести, — сказала мама. — А если я увижу, что ты вышла раньше времени, накажу ещё строже!
Как строже, мама не сказала и ушла на кухню. А Маша на маму рассердилась. Сначала она стояла в углу, по стенке ногой колотила, да приговаривала: «Не буду слушаться! Думать ничего не собираюсь! Вот так!» А потом решила совсем-совсем не слушаться: пошла, села на диванчик и стала игрушечному зайцу уши крутить.
Вдруг слышит, кто-то тоненько противненько рядом хихикает. Глядь, а в углу стоит девчонка, маленькая-премаленькая, Маше по пояс будет. Девчонка чумазая, лохматая, платье на ней рваное, а ноги босые. Стоит, посмеивается, одним глазом подмигивает, а второго глаза за космами и не видно.
Маша от неожиданности и изумления зайца выронила. А девчонка ну по комнате прыгать-скакать. И такая прыгучая оказалась, да шкодливая! На столик Машин вскочила — все карандаши рассыпала, на кроватку запрыгнула — подушки раскидала, стульчик опрокинула и давай в Машиных игрушках шуршать!
От возмущения Маша даже удивляться перестала:
— Ах, вот ты как! Сейчас догоню — плохо тебе будет! — кричит.
Кинулась она незваную гостью ловить. А та юрк в угол, Маша — за ней: «Ага! — кричит. — Поймалась!» Хвать руками, а девчонки и нет, а сама Маша стоит в каком-то месте незнакомом, и понять ничего не может. Где комнатка её с кошечками на обоях и где всё, что в этой комнатке было? И где мамочка родненькая и любименькая?» Испугалась Маша, заплакала:
— Куда всё подевалось? Где я?
— Чего расхныкалась? Сама захотела быть непослушной, вот и попала в Поганое место, — отвечает ей кто-то ехидным голоском. Обернулась Маша — стоит перед ней давешняя девчонка и смотрит на неё насмешливо.
— Да кто ты такая и что ко мне привязалась?! — возмутилась Маша.
— Я — Малявка — настоящая вреда. В Поганом месте самая маленькая, зато и самая шустрая! Буду я из тебя тоже вреду настоящую делать.
— Зачем это? — спрашивает Маша.
— А затем, чтобы злючесть твоя да капризность даром не пропадала, а на дело поганое шла!
— На какое такое поганое дело?
— А вредность по миру сеять, из детей послушных — неслухов делать, из добрых — злых, из хороших — плохих.
— Не хочу я из хороших — плохих делать! — топнула ногой Маша. — А ну, быстро возвращай меня обратно в мою комнатку с игрушками, возвращай меня к мамочке любименькой!
— Как бы ни так! — отвечает ей Малявка. — Не узнать тебе волшебных слов, не попасть обратно домой! А быть тебе настоящей вредой. И слушайся меня, а не то пожалуюсь Бухтею, превратит он тебя в поганку лесную. Хочешь?
Испугалась девочка, согласилась Малявку слушаться, а про себя решила, во что бы то ни стало узнать слова волшебные, да домой вернуться. «Буду не настоящей вредой, а буду понарошку, — думает, — обхитрю Малявку противную».
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Живёт Маша в Поганом месте, а всё не знает, как домой вернуться. А Малявка её с утра до ночи вредному делу учит: воду мутить да злючек растить. И такая маленькая, а настырная: глаз с Маши не спускает, одну её не оставляет, покрикивает, поторапливает. А как Маша слушаться не хочет, так за косы её таскает, да Бухтеем пугает.
Злючек-колючек растить трудно. Поливает их Маша водой мутной, кормит мухами сушёными да клопами мочёными, а напоить-накормить досыта не может. Злючки ненасытные, всё время визжат — есть-пить требуют, Машу царапают, за ноги покусывают. Уж Маша из сил выбивается. Тут говорит ей Малявка:
— Собирайся, поведу тебя Бухтею показывать. А не понравишься ему — превратит в лягушку болотную.
— А как мне ему понравиться? — спрашивает Маша, а сама от страха дрожит.
— Не любит Бухтей чистеньких да опрятненьких. Смотри на меня и старайся похожей быть, — отвечает та.
Посмотрела на себя Маша: уж и не чистенькая она и не опрятненькая. Да думает, вдруг Бухтею мало покажется? Принялась она щёчки свои грязью мазать, волосы лохматить, платьице в лохмотья рвать, и стала совсем уж похожа на вреду Малявку, только ростом побольше.
— Смотри, — говорит вреда, — не перечь Бухтею, что он ни скажет — со всем соглашайся, а то худо будет.
Пришли они к Бухтею. А сидит он в огромной норище, в тёмной темнотище, еле его видно. Смотрит Маша, вглядывается — будто стог сена перед ней и запах кругом тяжелый, болотный. Вдруг как зашевелится стог, как забормочет: «Бухти–бухты, бухти–бухты»… А Малявка толкает Машу: «Иди, встань перед ним, да скажи: «Великий Бухтей, хочу я быть зло творящей вредой настоящей! Прими меня в своё царство, служить буду верой-правдой!»
Встала девочка перед ним, слова сказала, как её Малявка научила, а у самой все «поджилочки» трясутся — страшно! Тут Малявка подскочила к Бухтею и давай ему на непонятном языке что-то рассказывать, аж пищит, так торопится. А тот опять как забормочет: «Бухти–бухты, бухти–бухты», — как затрясётся, пыль с него тучей и вонь идёт такая, что дышать нельзя.
