Карел Михал
СИЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ
Перевод с чешского С. Пархомовской
- Дайте закурить, - услышал бухгалтер Микулашек и попятился. Вот он, этот пресловутый воинственный клич ночных красоток и предприимчивых молодчиков, которым ничего не стоит стукнуть вас завернутым в носовой платок булыжником и отобрать часы.
Осторожность в данном случае оказалась излишней. Днем опасаться было нечего, но Микулашек опасался из принципа.
Обратившийся к нему старичок был невысокого роста, весь обросший и грязный, - такими нередко бывают старички. Словом, нечто среднее между беженцем и Краконошем *. Я говорю "бывают", а не "бывали", потому что такие старички сохранились и до сих пор. Они ходят в очень стоптанных башмаках, а за спиной носят мешки, набитые бог знает чем. Побудительные мотивы их поступков до сих пор не исследованы.
Бухгалтер по зарплате Микулашек опустил руку в карман и дал старичку сигарету. Потом ему стало как-то неловко и он вынул еще одну. Старичок засунул первую сигарету в усы, вторую под шапку, произнес: "Премного благодарен" - и прикурил у Микулашека.
- Хороший вы человек, - сказал он одобрительно.
Микулашек пробормотал в ответ что-то неопределенное, как мы частенько делаем, когда нам приятно.
* Краконош - персонаж из чешского фольклора.- Прим. перев.
- Хороший человек, - продолжал старичок в том же духе. Я хочу заключить с вами сделку.
- Не нуждаюсь, - сказал бухгалтер. Сделками он принципиально не занимался. Боялся тюрьмы, а кроме того, не замечал за собой таланта к торговле.
- Хорошую сделку, - наседал старичок. - За двадцатку.
- Не интересуюсь, - защищался бухгалтер. Ему жаль было времени. Он шел как раз в кафе-автомат, где обычно после работы ел фасоль. Не то чтобы он так уж любил фасоль, но она стоила дешево и порция была изрядная. И то и другое его устраивало, поскольку бухгалтер Микулашек был человеком далеко не состоятельным.
Он не содержал танцовщицы, что издавна приводят как основательную причину материальных затруднений, и не пропивал своих денег. Просто у него их не было, несмотря на то что жил он честно или, может быть, как раз поэтому. Бухгалтеры по зарплате получают немного. Это угнетало Микулашека, угнетали его и другие обстоятельства, связанные с его работой. В детстве вы хотели быть капитанами, машинистами, кондитерами или трубочистами. Если бы какой-нибудь мальчик захотел стать бухгалтером, к нему бы вызвали врача. И только в процессе превращения из ребенка во взрослого вы столкнулись с досадным фактом, что трубочистами и машинистами могут быть не все. И такого количества капитанов тоже не требуется.
Итак, Микулашек был бухгалтером. Он умел только начислять зарплату, и поэтому ничего другого ему не оставалось. Ручным трудом он вряд ли смог бы себя прокормить, потому что от рождения был левшой. И в остальном перспективы у него были не очень радостными. Бухгалтер по зарплате не может быть никем другим, кроме как бухгалтером по зарплате или в крайнем случае старшим бухгалтером, если он достаточно старый и заслуженный. Ни старым, ни заслуженным Микулашек пока еще не был, а проявлять инициативу не решался. Любая инициа" тива в сфере начисления зарплаты пахнет уголовным кодексом. Микулашек все это отлично знал, и жилось ему неважно, потому что он был самым обыкновенным Микулашеком и ничем особенным не отличался. В остальном же он был добрый человек. Но от этого ему было еще хуже, так как все это знали и, следовательно, никто его не боялся.
Увидев, что даже такой старикашка пытается взять его на удочку, он всерьез рассердился. На свою беду, он знал, какой легкой добычей может стать.
- За двадцатку, - клянчил старичок. - Вам ведь хорошо живется, что вам стоит помочь бедному человеку?
- Мне плохо живется, - со злостью сказал бухгалтер.
- А почему же вам плохо живется?
- А потому, что я ничего особенного не умею, - сказал бухгалтер разочарованно, как всегда, когда обсуждались условия его существования.
- Хи-хи, - засмеялся старичок. - Не умеете? А я вот умею. И что из этого? Ничего!
- А что же вы умеете? - спросил Микулашек просто из вежливости. Старичок уже начинал ему надоедать.
- А вот что... - Старичок понизил голос до шепота. - Я умею превращаться в медведя. Ну да!
Микулашек отступил еще на шаг, решив, что в случае необходимости стукнет старика портфелем и передаст его врачу соответствующей специальности, который, вне всякого сомнения, уже ищет где-нибудь поблизости сбежав* шего пациента.
Но старичок вел себя миролюбиво.
- Ну да, в медведя. Но пользы от этого ни на грош, Вот беда, правда?
- Да... Так до свидания, - выдавал из себя бухгалтер и перешел на другую сторону улицы. Старичок семенил за ним с упорством, достойным лучшего применения.
- Послушайте, молодой человек, неужели это вас не интересует?
- Интересует, еще бы, меня это чрезвычайно интересует, вздохнул бухгалтер, втайне надеясь, что не все сумасшедшие буйны.
- Знаете, - тарахтел старик, держа бухгалтера за рукав, это совсем не так уж трудно. Когда мы в первую мировую стояли в Буковине...
- Прощайте, - сказал бухгалтер.
- ...так там одного повесить собирались, - продолжал назойливый старичок безмятежно и в полной уверенности, что бухгалтер не отгрызет себе рукав, как лиса - лапу, попавшую в капкан. - Его собирались повесить. Такой грязный старичишка был.
