Владимир Фильчаков
Сходка.
Сказка для мальчиков и
девочек преклонного возраста.
Глухая поляна в глухом лесу, вдали от жилья, вдали от дорог. Легкий ветерок шумит в кронах вековых деревьев. Солнце светит во-всю, но на поляне сумрачно. В самом центре поляны вдруг пожухла и склонилась трава круглым пятном и в середине пятна проклюнулся росток. Извиваясь как червяк на сковородке, росток вытянулся, вырос в деревце, поднялся выше, обзавелся листьями, ствол его утолщился и стало видно, что это растет дуб. Дуб рос не по дням, не по часам и даже не по минутам. Пока вы читаете эти строки, дуб растолстел в три обхвата, постарел, корни его замшели и потрескались, он потерял листву и засох. Среди свисающей лоскутьями коры прорезалось дупло, три сучка над ним превратились в глаза и нос, дуб шмыгнул носом, чихнул, огляделся и сказал, вернее - проскрипел:
- Ну вот... Опять я первый. Вот так всегда. И где они ходють? Вот спешишь, спешишь, торопишься, стал быть, приходишь, запыхавшись, сердце из груди выскакиваеть, а их нет как нет. Ну куды это годиться? Щас вот никто не появится, вот уйду вот и все! Пущай на себя пеняють, вот!
Внезапно послышалось журчание ручья. На полянке появилась струйка воды, собралась в лужицу, лужица выросла у корней дуба, вздыбилась куполом, поднялась грибом. Дуб заметил гриб, перестал ворчать. А гриб превратился в толстяка с добродушной круглой физиономией, толстяк посмотрел на дуб, подмигнул.
- А, это ты, Водянюк, - радостно сказал дуб, - а я тут уже полчаса торчу как пень, никого нету.
- Здорово, Лешак, здорово, - отозвался Водянюк, булькая как в бочке. - Как живешь-можешь?
- А, все так же. Корни болят, и зубов уже не осталося, да короеды замучили, спасу нет... А ты-то как, жидкий?
- Теку по-маленьку, старик, теку. Тоже болячки, годы уже не те... Совсем не те...
- Да... - протянул Лешак сочувственно. - Эт точно, годы не те...
Они вздохнули, помолчали, обдумывая сказанное. Послышался шум. Водянюк прислушался, а Лешак ничего не услышал, продолжая вздыхать и бормотать что-то себе под нос.
- Тихо ты, - сказал Водянюк, подняв водяной палец. - Идет кто-то.
Действительно, кто-то пробирался сквозь чащу, бормоча что-то про погоду, больные кости и проклятую ступу.
- Ягуся, - радостно сказал Лешак и дупло его растянулось в улыбке. - Это она ворчит, радость наша.
На поляну вышла согбенная старуха, одетая в ярко-красный сарафан и резиновые сапоги. Совершенно седые волосы ее были перехвачены желтой лентой в "конский хвост". Старуха подслеповато огляделась, сверкнув единственным торчащим зубом и прошамкала:
- Ааа, водяной с лешим уже здеся. Здорово, мужички.
- Здорово, Ягуся, - проскрипел помолодевшим голосом леший. Чтой-то опаздывашь?
- Да ступа, чтоб ей неладно было! Заглохла и ни в какую. Двадцать верст пешком пришлось топать. А я вам что, девочка?
- Карбюратор надо посмотреть, - со знанием дела сказал водяной. - В прошлый раз карбюратор барахлил.
- Карбюратор, карбюратор, - ворчливо отозвалась Ягуся. - Кабы я знала хде энтот карбюратор стоит, я бы на него посмотрела, на окаянного.
Снова послышался шум и все повернули головы. Над кустами показался невероятно худой старик в тусклых доспехах, потом стало видно, что он верхом на еще более худой и древней кляче, назвать которую лошадью можно было только обладая богатейшим воображением. Сбоку у старика болтался огромный меч в кожаных ножнах. Старик подъехал, спешился, кряхтя так, словно у него заржавели все кости, вытер совершенно лысую голову гигантским клетчатым платком, оглядел поляну орлиным взором и сказал:
- Ну здравы будьте, что ли?
- Здравствуй, Кащеюшка, - залебезила Ягуся. - Здравствуй, родимай. Не жарко ли тебе в доспехах? Как доехал?
- Доехал, - буркнул Кащей. - Ты называешь это "доехал"? Эта кляча вытянула из меня все жилы. На черепахе было бы быстрее.
- А ты ее на мясо пусти, - хихикнул леший.
- А кто это мясо будет есть? Ты что ли, беззубый? - огрызнулся Кощей. - А, и водяной здесь. Что молчишь, булькни что-нибудь.
- Буль-буль, - сказал водяной и все засмеялись старой шутке.
- Кащеюшка, а где Горыныч? - спросила Ягуся.
- Хм, Горыныч, - сказал Кащей, снова вытирая лысину платком. - Куда ему лететь? Он уж сто лет не летает - стар стал. Да и где ему здесь поместиться? Он будет незримо присутствовать.
- Здрава будя честная компания! - неожиданно рявкнул голосом старого курильщика незримо присутствующий Горыныч. Все вздрогнули, а с лешего посыпалась какая-то труха.
- Ну,ты! - сказал Кащей. - Ты не пугай народ-то. А то, неровен час, преставится кто со страху.
- Да я че? Я ниче, - смущенно отозвался Горыныч.
- Ну вот и ладушки, - сказал Кащей, присаживаясь на невесть откуда взявшийся пенек.
Баба-Яга покрутилась, покрутилась, поделала руками какие-то пассы над землей, плюнула, дунула, топнула. Все с интересом следили за ее манипуляциями. Баба-Яга скосила глаза на присутствующих, снова покрутилась, помахала руками.
- Щас, - сказала она. - Щас, щас.
- Я не понял, - сказал Горыныч. - Чего происходит-то?
- Тихо ты! - цыкнул на него Кащей. - Ягуся колдует.
Ягуся презрительно поджала губы и уселась прямо на траву.
