Школа. Остаться в живых

Школа. Остаться в живых

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Фрагмент

Всего в книге 51 страница. У нас нет данных о годе издания книги.

Школа. Здесь на каждом уроке и перемене идет необъявленная война. Война между учителями и учениками. Между лидерами и слабаками. Между стукачами и людьми.

Одиночество и страх. Конфликты и слезы. Деньги. Ложь. Наркотики. Секс. Предательства.

Здесь все как у взрослых. Здесь все гораздо ярче и сильнее, чем у взрослых.

Здесь нет полутонов. Здесь любят и ненавидят по максимуму.

Здесь каждый звонок звонит по тебе. Здесь важно только одно — пережить очередной учебный день и остаться самим собой.

Читать онлайн Школа. Остаться в живых


Юля Лемеш. Хранители ковра

— Мам, давай выкинем эти дурацкие ковры, а?

— Отстань от ковров! Чем они тебе мешают? Лучше в комнате уберись…

Нормально, да? Она цепляется за это ветхозаветное счастье, как за часть своего тела. Сейчас мне предстоит испытание рассказом, где и когда были добыты эти гребаные ковры и сколько они стоили. И от чего пришлось отказаться, чтобы купить этот символ достатка. Нет. Не «купить», а «достать». Причем доставала не мама, а бабушка. Мама только соучаствовала в этом мероприятии. Отстой. И они сообща от чего-то отказывались ради ковров. Лишенки. А мне теперь в этом интерьере жить?

— Мам, ну хоть у меня убери это говно со стенки, а?

— Ей сфоткаться негде, — бесцеремонно ржет папа.

Он понимает, в чем дело. Он сам мне вчера показал фотку одной красивой девочки. А снизу подпись:

«Смертельный ковер-2 и сраная кошка». И еще — фото смешного мальчика, который думал, что выглядит как гот. Подписано: «Хранитель ковра». Там много таких нелепых фоток было.

Голосом былинного сказителя папа читал мне вслух:

— Каждая херка [1] обязана фотографироваться на фоне бабушкиного ковра и быдляцкого совкового интерьера семидесятых годов… М-да. Жили себе, не тужили, а теперь, оказывается, наш интерьер — быдляцкий. Пора делать ремонт.

Врет. Не будет он ничего менять. Ему наша квартира кажется уютной. Мне, кстати, тоже. Но ковер надо срочно убрать. Он меня раздражает — в доме нет ни одной «чистой» стены. Всюду полочки-фиголочки, а между ними — продукт ткацкого творчества неведомого происхождения.

— Смотри-ка, а на фотке и правда есть кошка, — папина радость мне понятна. Он думал, что обозвали девушку, а за кошку переживать не стоит. Хотя она вовсе и не сраная. Я ее внимательно рассмотрела. Нормальная упитанная котика.

Папа псЫх. Он подозревает меня в принадлежности к тайному сообществу. Правда, пока не выяснил, к какому именно. Он пытается доказать мне, что все субкультуры — отстой. Роется в Инете. Находит всякое стебалово и показывает мне в назидание. Типа — смешно, а он точно знает, что я не люблю быть смешной. У меня с чувством юмора фиговато. Оно у меня кособокое — я не люблю, когда смеются надо мной. Зато я умею посмеяться над другими. И над собой тоже. Когда сама этого захочу. А когда кто-то смеется надо мной, мне не смешно — убить готова.

Тот же день. Вечер.

— Ты того… — начать так разговор может только Килька.

— Сам ты «того», — намекаю я.

— Я влип. Будь человеком, зайди на минутку.

Он приглашает не в квартиру, а на бетонную лестничную площадку. Там холодно, зато можно покурить. Мы с Килькой в одном подъезде живем. Правда, я называю это пространство парадной. Но дело не в названии.

— Они меня снова караулили, — загробным голосом сообщил мне Килька.

Он уже третий день прогуливает школу. Изображает растяжение каких-то околопяточных сухожилий. Даже хромать научился. Симулянт. Но я понимаю Кильку — в его положении иначе никак.

— Чё делать-то? — Кильке хреново.

Не думаю, что батя убьет сынка за прогулы. Но побить может. Морально и физически. Мало не покажется. Я про папашу Кильки мало знаю, но для выводов достаточно. Отец воевал где ни попадя. По всему миру народ мочил, а теперь типа на пенсии бабло шинкует. Никто не знает, где и кем он работает. А мать дома сидит. Взращивает Кильку и смотрит телик. Когда не таскается по магазинам и салонам всяким.

— Ты и в зал не ходил, — предположила я.

— Ага. Прикинь, они мое расписание вычислили. А теперь вообще по очереди в подъезде дежурят.

— Руку покажи.

След от укола почти зажил. Крошечное пятнышко — как от комариного укуса. Предыдущего вообще не видно.

Они ловят Кильку прямо между входными дверями. С одним Килька бы справился, но их трое. Двое держат, третий колет герыча. Килька не может признаться отцу. Ведь тот уверен, что сын не слабак, типа — крутой спортсмен и даст сдачи всякой шантрапе. Он Кильку с рождения дрессирует. Хотя лет пять назад бывал дома в год по три месяца, не чаще. И все эти три месяца прессовал сына морально. Рассказывал всякие страсти про войну, про боевых товарищей. Типа — тот не сломался, а этот — гнида, даже от ерундовой царапины ныл и был для всех обузой. По мнению Килькиного отца народ делится на две категории. Такие, как он сам, и прочая мразь, недостойная жить. Девчонки не в счет. Но мне кажется, что он теток за людей в принципе не считает.

— Хана мне. Я раз сто думал, как это — подойти и сказать ему обо всем. Даже вообразить не могу его реакцию.

Я как раз очень даже могу. Приятного мало, но вытерпеть можно. А потом всю оставшуюся жизнь терпеть папашино презрение. У него ведь как: если не оправдал доверия — вычеркивает из своей жизни.

— Может, мне лучше с крыши головой вниз? — Он не со мной говорил в этот момент, он сам с собой разговаривал.

— Эй! Я тут — слушай меня внимательно! Завтра ты пойдешь в школу. Я тебе обещаю. Но ты будешь меня слушаться и делать как я скажу. Лады?

— А обратно как? Не на улице же мне ночевать.

— Не парься. Все будет нормально. Верь мне.

Следующий день. Утро.

Килька пришел ко мне за час до положенного времени. Предки уже испарились по своим делам, и я преспокойно сделала из Кильки Кильку. То есть теперь он — она.


С этой книгой читают
Мертвые собаки

В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.


Ухожу и остаюсь

В книгу Аркадия Сарлыка вошли повесть, рассказы и стихотворения.Несмотря на разнородность и разножанровость представленного в книге материала, все в ней — от повести о бабушке до «Рубаи о любви» — об одном: о поиске стержня внутри себя — человеческого достоинства и сострадания к ближнему, которые так долго вытравливались в нашем соотечественнике на протяжении нескольких поколений.


Чти веру свою

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Записки судебно-медицинского эксперта

В 2016 году исполняется 125 лет старейшей за Уралом кафедре судебной медицины с курсом токсикологической химии Сибирского государственного медицинского университета. Кафедра славна своей историей и достижениями, которые созидались ее сотрудниками. Одним из преподавателей кафедры в советский период ее истории был Юрий Николаевич Бунин, успешно совмещавший педагогическую деятельность с практической работой в Томском областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Помимо педагогического таланта, у Юрия Николаевича, старейшего из ныне практикующих экспертов Томской области, раскрылся и талант литератора, благодаря которому все желающие могут прочитать в данной книге занимательные истории из экспертной практики.


Счастливы по-своему

Юля стремится вырваться на работу, ведь за девять месяцев ухода за младенцем она, как ей кажется, успела превратиться в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Только как объявить о своем решении, если близкие считают, что важнее всего материнский долг? Отец семейства, Степан, вынужден работать риелтором, хотя его страсть — программирование. Но есть ли у него хоть малейший шанс выполнить работу к назначенному сроку, притом что жена все-таки взбунтовалась? Ведь растить ребенка не так просто, как ему казалось! А уж когда из Москвы возвращается Степин отец — успешный бизнесмен и по совместительству миллионер, — забот у молодого мужа лишь прибавляется…


Почерк

В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.


Уносящий воспоминания

Избавляя людей от «рассудка памяти печальной», герой делает их счастливее. Так он считает.


Кратчайший путь
Жанр: Фэнтези

Случится же с человеком такое: шел в комнату, попал в другую, а там…


В шесть часов вечера

Туркин (псевд. Гаврилович) Александр Гаврилович [1870, В.-Уфалейский з-д (по др. данным — пос. Архангело-Пашийского з-да Пермского уезда Пермской губ.) — дек. 1919, близ Новониколаевска (ныне Новосибирск)], поэт, прозаик, 1-й профес. писатель Чел. Широко печатался в местных, всеурал. и всерос. изд. Занимался организацией нар. чтений в Чел., работал в «Обществе попечения о начальном образовании». В теч. ряда лет являлся постоянным ведущим рубрики «Челябинская жизнь» в газ. «Уральская неделя» (Екатеринбург). В дек. 1915 возглавил газ.


Вага

Туркин (псевд. Гаврилович) Александр Гаврилович [1870, В.-Уфалейский з-д (по др. данным — пос. Архангело-Пашийского з-да Пермского уезда Пермской губ.) — дек. 1919, близ Новониколаевска (ныне Новосибирск)], поэт, прозаик, 1-й профес. писатель Чел. Широко печатался в местных, всеурал. и всерос. изд. Занимался организацией нар. чтений в Чел., работал в «Обществе попечения о начальном образовании». В теч. ряда лет являлся постоянным ведущим рубрики «Челябинская жизнь» в газ. «Уральская неделя» (Екатеринбург). В дек. 1915 возглавил газ.


Другие книги автора
25 трупов Страшной общаги

Чудовища существуют, и у них есть дом. Интеллигентный каннибал Иван Иванович вдруг понимает, что бланкет из Галины Петровны – отравлен и им с ручным голубем Птомой предстоит защитить честь старой подруги. Японская лисица-оборотень Кицуне, маясь от безделья, вмешивается в опасную ведьмину игру. Аля замечает, что в стенах Общаги грань между явью и снами стирается. Боря попадает в мертвую временну́ю петлю, а Саша, сумевший нарисовать на стенах Общаги граффити, вдруг понимает, что рисунки начали оживать…


Страшная общага

Возможно, и вы попадете сюда. Кто-то о вас скажет: «Видел у Страшной общаги». Скорее всего, это будет ваше последнее воспоминание, если только вы не один из ее жителей. Детский сад для мертвых, фотограф смерти, ожившие статуи ангелов, говорящая голова мертвой девушки, мавка-убийца – всё в этом здании, одиноко стоящем на пустыре чуть в стороне от центра большого города. Что таится в Страшной общаге, какие тайны скрывает ее комендант, для кого она становится домом, а кто, однажды войдя, уже не найдет пути обратно? Страшная общага.


Крымский Ковчег

Москва никому не верит. Москва ничего не прощает.Так было раньше, когда здесь жили люди.Только не стоило привозить сюда Крымский Ковчег.И точно не надо было открывать.Теперь хозяевами Москвы стали Падшие.Не то демоны, не то – пришельцы.Но московские правила остались прежними.Москва, как и прежде, пожирает людей, только теперь она за это исправно платит.Вокруг столичной Зоны – Периметр с минными полями, который охраняют танки Таманской дивизии.От людей? От Падших?Антон Стрельцов – ходок.Есть теперь и такая профессия – люди, которые ходят в Москву, чтобы вернуться.Антон – очень хороший ходок.Но свою цену придется заплатить и ему…


Детектив с Лысой Горы

Алекс Каховский предпочел бы раскрывать преступления, не выходя из своего кабинета. Но детективов и волков, как всем известно, кормят ноги. А в мире ведьм и чудовищ ему вдобавок приходится то и дело пускать в дело меч и арбалет.И все же детектив Алекс считает, что жизнь прекрасна. Во-первых, потому что вокруг столько симпатичных женщин, во-вторых, он все еще жив. Что при его профессии и характере можно считать признаком большой удачливости.