— Давай ему морду набьем. — шептались за моей спиной. — Какого … он тут сидит!
— А что, хорошо бы…
— Давай. Вот сейчас он выйдет. И мы за ним…
«Вот, сволочи!» — подумал я. — «Специально, ведь, громко шепчут. Чтобы я слышал».
Я огляделся. Кругом, в полумраке, видны были только напряженные внимательные лица, синхронно двигающие глазами. Стоял сильный одеколонный дух, перебиваемый особым запахом новой одежды. Впереди, на полузакрытой спинами и головами маленькой сцене танцевался танец.
Танцевала Надька, с огромным плюшевым цыпленком в руках. Весело танцевала. Все смотрели. Особенно пацаны. Еще бы! Практически, самая красивая девчонка в школе. Практически, потому что у каждого свой вкус. И кому-то она не казалась симпатичной. Но я был согласен — самая.
Дело происходило в помещении, называемом в нашей школе малопонятным словом «рекреация». Просто большое квадратное помещение, проткнутое насквозь коридором, обшитое деревом и с двумя деревянными колоннами посередине. Когда-то здесь даже проводились уроки физкультуры. Стены разрисованы картинками из жизни иных планет: серьезные космонавты, дикие джунгли, выжженные пустыни и свет далеких звезд. Одну стену занимал космический корабль. На его корпусе выцарапаны традиционные утверждения из трех букв.
Под потолком висят красные и зеленые шарики, которые я же и надувал несколько часов назад. Народ, состоящий, в основном, из школьников старших классов, сидит на поставленных рядами стульчиках и смотрит представление. Представление называется «Мисс Школа».
За окнами черная полярная ночь. Вечер.
В финал тогда вышли две «мисс». Леночка Буряк из одиннадцатого «А», то есть моя одноклассница, и Надя Левченко из одиннадцатого «Б». В жюри сидели учительница истории, директриса, учительница литературы и одна особенная учительница по фамилии Соколова. Все — пожилые тетки. Именно они должны были выбрать самую обаятельную и привлекательную.
Претендентки были совершенно друг на дружку не похожи. Лена — с широченными бедрами, и бюстом, больше чем у любой училки в школе, упитанная, со сложной кудрявой прической, в дорогом красивом платье, коричневом с золотом. Она всегда поджимала пухленькие губки, щурила глаза и славилась необоснованными претензиями на все подряд. Родители ее были заняты в сфере торговли.
Надя была худа, стройна и мускулиста, как молодая породистая лошадь. Поражала всех половозрелых мальчиков красотой чистого голубоглазого лица и длинными ровными ногами с гладкой блестящей кожей. Фигуру имела точеную, с высокой грудью, тонкой талией и круглыми бедрами. Слыла особой несерьезной, любящей посмеяться и погулять в компании. Одета была просто — в голубой топик и мини-юбку. Мама ее работала мелким начальством в системе образования.
Говорили претендентки с одинаковым хохляцким акцентом, выговаривая «шо» вместо «што» и смягчая звук «г».
Конкурс состоял из ряда заранее подготовленных номеров, в которых главную роль исполняли соискательницы титула «Мисс». От каждого класса выдвигалась одна девочка. Как правило, не самая красивая, но самая активная. Так от нас выдвинулась Лена Буряк. Содержание номеров высасывалось из пальца, и поэтому иногда блистало какой-то потусторонней оригинальностью. Например, наша первая сценка, в которой мы должны были представить свою участницу, выглядела следующим образом.
Мы вышли на сцену втроем: я, Лена и Кеша Андреев, по кличке Кошмар. Я держал в руках напрочь расстроенную гитару, а Кеша — листок с текстом, который не успел даже просмотреть. Лена встала между нами в позе, преисполненной претензии на благородство, я вдохновенно поднял гитару к груди, стоя вполоборота к публике и к Лене, а Кеша горбился над текстом. Не поднимая головы от листка, он бубнил гнусавым голосом что-то неразборчивое о том, что Лена лучше всех готовит, запинался и путал слова. Я время от времени бил по струнам. Они звучали, как жестянка по асфальту, а я пытался мелодично тянуть: «О-о, прекрасная Елена, о-о, прекрасная Елена». Публика хохотала до слез.
— Такие придурки!!! — восхищались старшеклассники.
Учителям тоже понравилось.
Благодаря этому номеру Лена сразу опередила конкуренток с их глупыми сценками из недавнего «кавээна». Но к финалу стало ясно, что победит Левченко. Не отличаясь умом и артистизмом, она просто светилась легкостью и стройностью на фоне тучной Кабучки — как называли Лену. Учителя симпатизировали Лене и завышали ей баллы за конкурсы. Но публика требовала справедливости. И жюри потихоньку сдавалось. Поначалу уверенная в своей победе, Ленка злилась, щурила глаза и шипела. Становилась дерганной и крикливой. Она сидела на стуле, выпрямив спину и задрав подбородок, выражая тем самым презрение — ее окружали похотливые молодые самцы.
В качестве финального конкурса предполагался танец. Школьный донжуан Паша Панченко, по кличке Санчо Панча, танцевал с Леной неспешный вальс. Он бы с удовольствием сплясал что-нибудь посовременней с Надькой, но он был одноклассник Кабучки и танцевал с ней. Потом, когда на сцену выскочила Надька, в мини-юбке, с огромным пушистым цыпленком и принялась лихо скакать, сверкая белизной зубов и трусиков, Ленка поняла, что проиграла и тихо заплакала, отвернувшись в сторону. А я услышал за спиной: «Давай ему морду набьем!»
