Шесть признаков вторжения
Предупреждение:
Все события и имена героев вымышлены, любые совпадения c реальными персонажами случайны, в тексте есть нецензурные выражения.
1
Улица Шевченко в это утро была хороша как никогда. На участке пересечения с улицей Фурманова она становилась заметно шире, здесь было шумно и ничто не предвещало никакой беды.
Сергей смотрел на расцветающую зелень из окна своего «Субару», видел пыльные накаты на бетонных бортиках, прохожих, идущих в сторону центра. И никак не мог смириться с мыслью, что вся эта жизненная сутолока кем-то перечеркнута, как мы перечеркиваем в книжке неправильную запись. С чьей-то точки зрения, все это неправильно, и мы неправильные и нас всех надо удалить.
Именно так сказал ему вон тот человек, который сейчас подошел к уличной лавочке и тычет пальцем на полку с фруктами, а другой рукой лезет в задний карман джинсов за бумажником. Это родной его брат Михаил, учитель физики. Он разбудил Сергея ранним звонком и рассказал про нечто очень странное, что заставляет его теперь смотреть на эту улицу, как на музейный экспонат давно сгинувших под вулканическим пеплом Помпей.
Сделал это спокойно, как будто готовился к этому всю свою жизнь. Еще более странно, что Сергей поверил ему. Точнее, не то чтобы сразу поверил, а просто принял его предположение, как вполне возможное. В таких случаях говорят «принял на веру».
Думая обо всем этом, он мрачно нависает над рулем и барабанит пальцами по пластиковой оплетке. Включает дворники и после нескольких «швырк-швырк» солнце за стеклом разом расцветает, играя тонкими, как паутина дорожками на стекле.
Наблюдая, как Мишка неуклюже достает бумажник и расплачивается с продавщицей, Сергей вдруг стал размышлять о том, какие они с ним разные. Он и раньше об этом думал, но как-то вскользь, не делая для себя никаких выводов. Общеизвестно, что родственники всегда расходятся в «калибре», но расхождение почему-то особенно заметно у мужчин. Два брата – это разные миры, разные вселенные, два совершенно разных биологических существа, которые, тем не менее, вышли из одного материнского лона. В первом классе, к примеру, Мишка мог любой текст из азбуки написать на трех языках. А Сережка, в том же возрасте, соорудил первый свой самострел и чуть не покалечил одноклассника, серьезно повредив ему глаз.
Но сейчас, сидя под весенним солнцем, Сергей вдруг понял, что смотрит на старшего брата совсем другими глазами. В какой-то момент они просто поменялись ролями. Страна, в которой Михаил мог быть успешным со своими принципами и самодисциплиной, давно исчезла. Люди остались, а среда их обитания изменилась до неузнаваемости.
Сергей выключил дворники и отогнал от себя внезапно нахлынувшие воспоминания. Михаил уже купил фрукты и побежал через дорогу. Он высок ростом, за метр восемьдесят, и посадка в машину для него всегда процедура мучительная. Его старый «шевроле» уже год как стоит на приколе, а денег на починку как не было, так и нет.
Медленно, чтобы не задеть припаркованные машины, Сергей выруливает на проспект. За окном клубится пыль, она просачивается в приоткрытые окна вместе со всем этим весенним грохотом и гомоном.
– Как у тебя на работе? – спрашивает старший.
В ответ Сергей неопределенно пожимает плечами, не зная, что сказать. Говорить не хочется, особенно, когда шумно в салоне.
– Ясно, – заключает Миша. – Значит ты теперь замредактора?
– Да.
– Как и рассчитывал – по экономике и финансам?
– Да.
Они выезжают на проспект Достука, бывший Ленина, и поднимаются наверх. Солнце мельтешит сквозь деревья, и нет на душе никакого ощущения конца света. «Врешь, врешь! – думает Сергей, мысленно вступая в спор с братом. – Врешь, чертяка бородатый!»
– Заезжай со стороны речки, там дорогу уже открыли, – советует брат, шурша пакетами.
– Что купил?
– Да бананы-яблоки, – отмахивается он. – Витамины для детишек.
Его дом стоит в глубине переулка, среди разбитых временем лачуг. Некоторые из них давно перешли в руки скупщиков, и риэлтеры спят и видят, как отдадут целый район под элитные застройки. А пока лучше не зевать, а то влетишь в яму. В этих местах асфальт давно умер, под колесами хрустят лишь его останки.
Из калитки выглядывает чья-то светловолосая голова. Старший сын Петр открывает им дверь, и они входят в дом. Сергей берет с собой заранее припасенный пакет с гостинцами для племянников и вручает Петру упаковку с карамельками без сахара, остальное кладет на подоконник, для его сестры.
Жена Мишки сидит на кухне и завтракает. На ней узкое черное платье. Она всегда предпочитает облегающее и черное.
– Привет, Мина.
– Привет, Сережа! – она откладывает в сторону вилку, лицо ее печально. Да и как может быть веселым лицо женщины, если она считает, что ее муж сошел с ума.
– Твой муж сошел с ума, ты знаешь об этом? – пытается шутить Сергей, вяло улыбаясь.
– Да, знаю. Завтракать будешь?
– Буду, если можно.
Он присаживается, и Мина ставит перед ним большую белую тарелку. Есть ему не хотелось, если честно. К тому же завтракал он обычно в «Променаде». Но, зная, как неприятен гость, отказывающейся от еды, всегда кушал, что ни положат на блюдо.
