– Пошли, Пушок.
Вайра обратилась к белому пуделю, прыгавшему вокруг нее в таком возбуждении, что ей никак не удавалось пристегнуть поводок к ошейнику.
Наконец ей это удалось. Выйдя из дома, она по узкому переулку направилась к Кенсингтон-Хай-стрит и остановилась на перекрестке перед потоком движения.
Пересечь улицу было делом нескольких минут, и вот они уже в парке. Вайра всегда внимательно следила за временем, не позволяя себе потратить ни одной лишней минуты на прогулку из страха опоздать на работу.
Но в это утро все у нее пошло не так.
Будильник почему-то не зазвонил, и она проспала. За этими неприятностями последовали и другие, так что времени у нее оставалось в обрез.
Но вот наконец она уже бежала по парковой дорожке, а Пушок с лаем несся рядом.
Утренние солнечные лучи тускло поблескивали над верхушками деревьев, скользили по огромным клумбам с тюльпанами, великолепными в своей яркой и пестрой красоте.
Ветер шевелил светлые волосы Вайры, окрашивал румянцем ее щеки и наполнял влажным блеском ее глаза.
– Постой, Пушок, – придержала она собаку, с трудом переводя дух.
Но пудель продолжал тянуть ее вперед. И вдруг случилось нечто неожиданное.
Словно из ниоткуда перед Вайрой возникла мужская фигура. Вайра хотела остановиться и подтянула к себе собаку, но было уже поздно. Нога мужчины зацепилась за поводок, он споткнулся и, не удержавшись на ногах, припал на одно колено, рухнув на собаку. Пушок взвизгнул от боли. Вайра выпустила поводок из рук, и собака с радостным лаем понеслась вперед, волоча его за собой.
А Вайра осталась стоять на дорожке перед коленопреклоненным незнакомцем.
– Простите, ради бога, – сказала она. – Понять не могу, как это случилось. Вы не ушиблись?
– Пожалуйста, не извиняйтесь, мадемуазель, – прозвучал в ответ низкий голос с легким иностранным акцентом. – Все в порядке; я просто, как это у вас говорится, был застигнут врасплох.
– Мне очень жаль. Мы спешили, и Пушок, моя собака, рвался на поводке. Боюсь, мы оба не видели, куда бежали.
Мужчина медленно поднялся. Брюки его были в пыли, а на руке выступили капельки крови.
– Ах, у вас кровь на руке! – воскликнула огорченно Вайра. – Нужно чем-нибудь смазать ранку. Может быть, здесь где-нибудь поблизости есть аптека.
Она оглянулась по сторонам, как будто ожидая, что аптека вдруг появится посередине Гайд-парка. Незнакомец рассмеялся.
– Пустяки, – сказал он. – Пожалуйста, не беспокойтесь.
– А ваши брюки! Они все в пыли.
– Пыль легко смахнуть, – заметил он великодушно.
Незнакомец улыбнулся, и она увидела, что он высок и весьма недурен собой. Но его загорелое лицо с четко очерченными скулами, глубокими темными глазами и высоким лбом – все это затмила его улыбка.
Его улыбка была просто неотразима.
– Я могу только еще раз повторить, что приношу свои искренние извинения, – проговорила Вайра.
– А я осмелюсь заметить, что даже рад случившемуся, поскольку это дало нам возможность познакомиться, – сказал мужчина. – Я надеюсь, это можно считать знакомством даже в Англии, где необходимо быть представленным, прежде чем вступить в разговор, не так ли?
Вайра не могла не рассмеяться, а он продолжал:
– Поскольку Пушок, который в некотором роде взял на себя труд нас познакомить, исчез, я позволю себе представиться: я – Пьер де Шалайе, к вашим услугам.
– Вы француз? – спросила Вайра.
– Нетрудно догадаться. Я прекрасно понимаю, что мой английский не настолько хорош, чтобы меня можно было принять за вашего соотечественника.
– Это так, – ответила она откровенно. – Но у вас очень хороший английский.
– Это потому, что я люблю Англию и, разумеется, англичан, – отвечал он с едва заметным поклоном, превратившим его слова в комплимент.
– Меня зовут Вайра Милфилд. А теперь мне надо идти, иначе опоздаю на работу. Еще раз примите мои извинения, я надеюсь, что ваша рука быстро заживет.
С этими словами она повернулась и бросилась бежать по Роттен-роу. Пушок немедленно, хотя и с видимой неохотой, последовал за ней.
Вайре удалось не опоздать – она явилась на работу без одной секунды девять.
Ей было жарко, она тяжело дышала, но с облегчением отметила, что девять еще не пробило, когда она входила в парадный подъезд. Вайра торопливо спустилась в цокольный этаж.
Навстречу ей с платком на голове и ведром в руке вышла жена швейцара.
– Я уж подумала, что вы сегодня опоздаете, мисс Милфилд, – сказала она с улыбкой.
– Я и сама так думала, – отвечала Вайра.
– Тед все беспокоился, вдруг собачка не придет.
– А как Тед? – осведомилась Вайра.
– Получше, слава богу, – сказала женщина. – На самом деле он вроде бы покрепче становится. Мне кажется, это все собачка. У него есть теперь чего ждать.
– Что ж, я рада, – улыбнулась Вайра, – но я не могу задерживаться, миссис Хаггинс, а то меня уволят.
– Я только хотела спросить, мисс, – поспешно добавила миссис Хаггинс, – вы не продали бы нам свою собачку?
– Нет, нет! Я не могу. Пушок не мой пес, он мамин, а она очень больна и так его любит! Я вывожу его на прогулку по утрам и когда прихожу домой в обеденный перерыв, поэтому я и могу оставлять его у Теда. А просить маму расстаться с ним… Нет, это совершенно невозможно!
