Шарик рассыпался

Шарик рассыпался

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 4 страницы. Год издания книги - 1985.

По-японски шарик – «тама». Это слово многозначно: шар, жемчужина, что-либо редкое. Искусство, очищая нас, создает из грязи драгоценность. Увы, непрочную, как хрупки и мы сами, «дети праха». Но «рассыпаться, как тама» – значит погибнуть, не пожалев своей жизни во имя долга и чести. Это выражение прошло через многие века японской поэзии и прилагается только к доблестным воинам.

Читать онлайн Шарик рассыпался


Поздно утром я проснулся в некой столице с ощущением, что так и не достиг вершины славы, но и не превратился еще в никчемного навозного жука. И вдруг подумал: пора возвращаться домой! Битый час, ворочаясь среди смятых простынь, я так и сяк обкатывал эту неожиданно возникшую мысль, пока не убедился, что решение мое окончательное.

Тогда я встал с постели, вышел на сверкавшую витринами улицу и с наслаждением вдохнул пахнувший свежеиспеченным хлебом воздух. Я направился в отделение авиакомпании за билетом на ближайший рейс до Токио, специально выбрав южную авиалинию, чтобы пару дней провести в Гонконге. Получив билет, толкнул стеклянную дверь и вышел наружу с таким чувством, будто поставил точку в конце длинного абзаца и еще не знаю, с чего начну новый. К сожалению, я не ощутил обычного душевного подъема перед вступлением в незнаемое.

Когда я уезжал из Японии, меня охватило возбуждающее беспокойство, какое испытываешь, сидя перед чистым листом бумаги, и незнаемое манило меня игрой загадочных бликов. Теперь настал момент возвращения, и, хотя будущее представлялось мне столь же неясным, не было ни беспокойства, ни загадочных бликов – просто поставил точку и начал новый абзац. Прежде, приступая к новому абзацу, я испытывал некий, правда готовый тут же угаснуть, подъем, но с годами это ощущение все более притуплялось. В былые времена мне казалось, будто между строчками меня подстерегает вызывающая трепет загадочная бездна. Теперь ее сменило лишь белое русло пересохшей реки.

Вернувшись в отель, я стал укладывать чемодан и вдруг почувствовал, как из-за спины и с боков на меня начинает наползать плесень. Я быстро рассчитался за гостиницу, схватил чемодан и вскочил в автобус, направлявшийся в аэропорт. Тем временем плесень упорно разрасталась. Она покрыла мои плечи, грудь, живот, ноги, потом стала разъедать меня изнутри, хотя моя внешность оставалась прежней. По мере приближения к Токио плесень все настойчивее овладевала моим нутром, и я наконец почувствовал приступ безысходной тоски и впал в апатию.

Пока длинная дюралюминиевая сигара самолета летела вперед сквозь море парчовых облаков, я мысленно оглядывался на свой многомесячный дрейф, испытывая по нему ностальгию, словно он окончился не вчера, а по меньшей мере лет десять назад. Теперь я с позором должен вернуться в страну, которую покинул, не будучи в силах выдержать до тошноты знакомое и противное. Я возвращался понурив голову, словно солдат армии, которая потерпела поражение еще до того, как приняла участие в боях. Бессмысленный, но упорно повторяемый порочный круг. Неужели я просто добавил к нему еще один виток? Втиснутый в узкое кресло самолета, я заново переживал недавнее прошлое. Таможенная суматоха в аэропорту Ханэда, наверно, отвлечет меня на время, но, как только стеклянные двери аэровокзала останутся позади, плесень вновь возьмет меня в плен, и ничего я с ней не смогу поделать. Если так пойдет дальше, через пару месяцев я стану похож на снежную бабу, с головы до ног затянутую в зелено-серый саван из плесени. Хочешь не хочешь, а нужно возвращаться обратно. Придется вернуться, ибо другого подходящего места я нигде не нашел!


Прибыв в Гонконг, я обычно снимаю комнату в небольшом отеле на Коулунском полуострове, сразу же вытаскиваю свою старую, затертую записную книжку, отыскиваю телефон Чжан Лиженя и набираю номер. Если Чжана нет на месте, я просто называю свое имя и отель, поскольку моих познаний в китайском языке хватает лишь на то, чтобы прочитать ресторанное меню. На следующее утро, часов в девять-десять, я вновь звоню Чжану и через несколько секунд слышу слова приветствия на безупречном японском языке, произносимые слегка надтреснутым, но приятным голосом. Спустя пару часов мы встречаемся на углу Нейзан-роуд или на пристани Старферри либо у входа в удивительный парк Тайгер Бам. Чжан – худощавый пожилой мужчина, ходит обычно опустив голову, но, если он внезапно поднимает на меня глаза, его лицо озаряется радостной улыбкой. Когда Чжан смеется, рот у него растягивается до ушей. Мне нередко становилось не по себе, когда я видел его разом ощерившийся рот с потемневшими от никотина зубами. И все же стоит мне увидеть эти его зубы, как время куда-то исчезает, и, глядя на его улыбающееся лицо и слушая его болтовню на отличном японском языке, я ощущаю, как покрывшая меня плесень начинает отступать. Она, конечно, не исчезает и, пользуясь любой щелочкой, проступает снова, но, пока рядом со мною Чжан, она ведет себя тихо, словно поджавшая хвост собака. Мы гуляем по улице, и я рассказываю Чжану о недавно увиденном и пережитом – о войне в Африке, или на Ближнем Востоке, или в Юго-Восточной Азии. Шаг у Чжана легкий, пружинящий. Он внимательно слушает меня, цокает языком, вздыхает. Когда мои новости исчерпаны, наступает черед Чжана. Он говорит о последних переменах на континенте, пересказывает редакционные статьи правых и левых газет, часто цитирует высказывания Лу Синя.

Несколько лет назад нас познакомил один японский корреспондент, с которым мы вместе обедали. Корреспондент этот давно уже вернулся в Токио, а я с тех пор, приезжая в Гонконг, обязательно встречаюсь с Чжаном. Мы вместе гуляем, беседуем, заглядываем в харчевни. Он сообщил мне свой домашний телефон, но в гости к себе ни разу не пригласил, и я почти ничего не знаю о его прошлом. Мне было лишь известно, что Чжан окончил университет в Японии, свободно изъяснялся по-японски и обладал недюжинными познаниями в японской литературе. Он служил в небольшой торговой фирме и подрабатывал на карманные расходы литературной деятельностью, публикуя время от времени свои эссе в газетах. Чжан водил меня по роскошной улице Нейзан-роуд, сообщая о различных странностях, присущих Гонконгу. Мы останавливались, например, у магазина швейцарских часов, где на вывеске почему-то было начертано «Хайванпай», что по-китайски означало «Морской царь». Он брал выставленную у входа в небольшую книжную лавку потрепанную брошюру с иллюстрациями, показывал на картинку, изображавшую двух обнявшихся кукол, под которой было написано «фронтальная атака», и объяснял, что это означает, ортодоксальную позицию в любви. Он говорил, что здесь, в Гонконге, принято отели называть винными лавками, а рестораны – винными магазинами, но никто не может объяснить – почему.


С этой книгой читают
И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пасека

Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


Конец Черной звезды

Заключительная книга цикла «Омен» («Знамение»)


Армагеддон 2000

Четвертая книга из цикла «Омен» («Знамение»)


Рассказы

Писатель тепло, по-шолоховски вводит нас в мир своих героев, в мир любви к своей малой и большой Родине. Жизненный ему увидеть простые вещи с неожиданной стороны.


Вечный двигатель —  прежде и теперь. От утопии —  к науке, от науки —  к утопии
Жанр: Физика

В популярной форме рассказывается об истории вечного двигателя от первых попыток его создания до современных «изобретений». Раскрывается значение для энергетики двух фундаментальных законов — первого и второго начал термодинамики. Показана бесполезность попыток обойти эти законы независимо от сложности предлагаемых для этого устройств. Для широкого круга читателей, интересующихся историей техники и ее современными проблемами.


Другие книги автора
Все дальше и дальше!

Опубликовано в журнале «Иностранная литература» № 3, 1986Из рубрики «Авторы этого номера»…Журнал публикует главы из его книги американских путевых очерков «Все дальше и дальше!» (Токио, Бунгэй сюндзю, 1983).


Награда солдату

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гиганты и игрушки

Такэси Кайко — один из крупнейших современных писателей Японии, лауреат премии Акутагавы. Гуманизм, глубина психологического анализа и высокое мастерство снискали ему заслуженную славу как на родине, так и за рубежом. В книгу вошли три повести: «Паника», «Голый король» и «Гиганты и игрушки», уже известные советскому читателю.