Первая присланная фотография была относительно пристойна. Вторая тоже. Зато третья… Не знаю, откуда снимали, но кадр вышел такой, что хоть на порносайте его размещай.
Чёрт меня дёрнул пойти на эту встречу бывших одноклассников! Дело даже не в самом факте прелюбодеяния, запечатлённом во всей красе, а в моей ликующе блудливой физиономии. Да и Томка тоже хороша — ни дать ни взять проститутка с вокзала.
И как теперь быть? Собрать вещички и сгинуть в неизвестном направлении подобру-поздорову, не дожидаясь, пока мой грозный тесть спустит меня с лестницы? Анфису я, допустим, разжалобить попытаюсь, но его-то не разжалобишь! Кремень-человек. Полковник милиции в отставке. В прошлом замполит района…
Стоп! А не его ли это рук дело?..
Нет, не его. Не стал бы он со мной церемониться, фотографии посылать. Ему, если на то пошло, и доказательства не нужны — достаточно подозрения.
Чуть не застонав, я огладил приборный щиток своей «мазды». Прощай, тачечка. Скоро нас с тобой разлучат. Привыкли мы друг к другу, можно сказать, душами срослись. Прощай…
Соврать, что фотомонтаж? Отдаст на экспертизу…
Сзади нервно засигналили, и я сообразил наконец, что зажёгся зелёный. Убрал телефон, тронул педаль газа.
* * *
Из лифта я вышел этажом ниже и с бьющимся сердцем поднялся на полпролёта, опасаясь увидеть на ступеньках выброшенные за порог пожитки. Но нет, лестница была чиста. Как и площадка.
Перевёл дух — и тут пришло сообщение:
«Внимательно разглядели?»
Отвечать, не отвечать? А! Всё едино…
«Да», — ответил я.
«Понравилось?»
«Чего вы хотите?» — набрал я в предсмертной тоске.
Шантажист откликнулся спустя пару мгновений:
«Прекратите войну в Сирии».
Я ущипнул себя свободной рукой за переносицу, размял уголки глаз, тряхнул головой, прочёл снова:
«Прекратите войну в Сирии».
Глумится гад…
«Я серьёзно!»
«Мы тоже, — последовал ответ. — Время пошло».
Мы? Стало быть, он не один! По меньшей мере их двое. Плохо. Точнее, плохо было раньше. Теперь ещё хуже…
«Срок?»
«Сутки».
Я взглянул на часы. Десять минут второго.
«Назовите сумму», — потребовал я.
На сей раз ответа не последовало.
* * *
Зять любит взять, а тесть любит честь. Это про нас.
Сразу после моей помолвки с Анфисой он сделал меня своим замом. А я ему, стало быть, за это воздаю должные почести. Нет-нет, упаси боже, никакого подобострастия, никакого подхалимажа: держусь достойно, гляжу открыто. Даже, если хотите, приношу определённую пользу фирме. Вот и подчинённые говорят, будто с моим приходом дела пошли глаже. То, что я ни уха ни рыла не смыслю в том, чем занимаюсь, никакой роли не играет. Смыслят специалисты. А я руковожу.
Обедаем мы дома. Такая уж тут семейная традиция. Стараюсь вести себя, как обычно, сам же приглядываюсь потихоньку к супруге и тестю.
— Крысик! — говорит Анфиса. — Завтра мы идём в «Молотов Гараж».
Сердце сбивается с такта, почти останавливается. Завтра… Никуда мы завтра не идём. Анонимные сволочи дали мне сутки на размышление и до сих пор не определились, на какую сумму намерены меня ободрать.
— А что в «Гараже»?
— Первое отделение — Шванвич, второе — Мондье… Представляешь?
Честно сказать, я не представляю даже, кто они такие — эти самые Шванвич и Мондье… Да кто бы ни были!
— Вечером?
— Днём.
— Крыска, ну как же я днём смогу?
— Папа… — Анфиса укоризненно поворачивается к тестю.
Тот сидит недовольный, насупленный. Издаёт невнятное ворчание — то ли одобрительное, то ли не очень. Хотя какая разница! Ворчи не ворчи — сопротивляться бессмысленно. Между нами говоря, не тесть глава семьи. Он всего-навсего глава фирмы.
Но за дочурку на клочки порвёт.
В кармане у меня вякает телефон. Поступило сообщение. Достаю. Читаю:
«У вас остаётся двадцать три часа».
— Вот народ!.. — жалуюсь я родным и близким. — Пообедать не дадут…
Набираю:
«Где гарантии, что фотографии будут уничтожены?»
«Наше честное слово», — отвечают мне.
Честное слово шантажиста? Это круто…
* * *
Бывший мой одноклассник Лёха Мыльный аферистами не занимается, он ловит убийц. Однако обратиться больше не к кому — звоню ему. Лёха предлагает подъехать, поскольку разговор не телефонный, — и вот спустя полчаса я сижу у него в кабинетике.
Гроза преступного мира утомлённо выслушивает мою отчаянную исповедь.
— Ну, симки у них, ясен пень, незарегистрированные… — тянет он чуть ли не со скукой. — И трубки одноразовые, на выброс… Дай фотки глянуть.
Лезу за телефоном, и в этот миг приходит очередное уведомление:
«У вас остаётся двадцать два часа».
Стиснув зубы, вызываю на экранчик компрометирующие фотоснимки, вручаю гаджет. Тугая физия Лёхи оживляется.
— Ну ты даёшь! С чего это тебя на Томку потянуло?
— Пьяный был…
— Погоди! Так это что? На встрече одноклассников?
— Сразу после встречи…
— Чего хотят?
— Сообщения посмотри!
Смотрит. Округляет глаза. Ржёт.
— На! — говорит он, досмеиваясь. И возвращает мне телефон. — Классный прикол…
— Но компромат-то — настоящий!
— Компромат — настоящий, — вынужден согласиться он.
— Погоди! Ты говоришь, прикол… Чей?
— Чей прикол?.. — недоумённо переспрашивает Лёха Мыльный. — Да Петькин, конечно, чей ещё?..
Я как сидел на стуле, так на нём и обмер. К носкам прикипел. Петька, сволочь! Как же я о нём не подумал? Его работа…
