Ворота открылись всего несколько часов назад, но Николетт уже мечтала о перерыве. В потоке посетителей образовалось временное затишье, и она поспешила насыпать еще немного кошачьей еды Карасу. Он шумел на своей жердочке и выглядел таким же беспокойным, как и она сама, и Николетт позволила ему пару раз ткнуться головой в ее ладонь.
— Переживем сегодняшний вечер, а потом нас ждет долгое валяние в постели, хорошо, красавчик?
Африканский пегий ворон захлопал своими черно-белыми крыльями, как будто сообщая ей, что он думает обо всем этом вздоре, и Николетт утешительно почесала его грудь. Работы никогда не становилось меньше, и она не делалась легче, но когда ее питомец закашлял, извещая о том, что к шатру кто-то приближается, Николетт вновь шмыгнула за столик.
Вошедшая парочка была молодой. Николетт предположила, что они пришли из близлежащего колледжа. Они поморгали, привыкая к темноте шатра, и заняли свои места напротив нее, выглядя одновременно боязливо и заинтересованно.
— Мы не хотим слышать фальшивый акцент и все такое, — сказал парень. — На самом деле мы не верим во всю эту чушь.
Николетт натянуто улыбнулась и вместо этого повернулась к девушке.
— Как насчет вас? — спросила она, и нет, в ее голосе практически не было акцента, если не считать легкой резкости в гласных на нью-йоркский манер. Нью-Йорк был почти десять лет назад, и все изменилось.
— Я? — пискнула девушка. — Что вы имеете в виду?
— Вы тоже думаете, что это чушь?
Девочка нервно расхохоталась, и парень закатил глаза. Не требовалось никакой магии, чтобы понимать, что они из себя представляют.
— Я, эм… не знаю. Наверное, я отношусь непредвзято, — сказала она.
— Ах, это замечательный подход, — сказала Николетт, позволяя своему голосу прозвучать чуть более тепло. С непредвзятым отношением можно было работать.
— Я не притворяюсь, что вхожу в контакт с духами, — сказала она, хотя к иным людям обращалась иначе. — Я просто чувствую вещи, и некоторые из моих инструментов позволяют мне видеть то, что другим недоступно.
Мальчик, казалось, был настроен скептически, но достаточно охотно выложил на стол пятнадцать долларов. Николетт заставила их исчезнуть и разложила свои карты таро. Много лет назад она украла их из книжного магазина в Сиэтле и некоторое время нарочно терла их и сгибала, чтобы они начали выглядеть потрепанными.
Тасуя карты и объясняя парочке их долгую хвастливую историю, Николетт позволила своему сознанию раскрыться и расшириться. Она переводила взгляд между картами и лицами молодых людей, позволяя себе сосредоточиться. Всего несколько мгновений спустя она заметила знакомое завихрение цветов возле их голов.
Цвета девушки были неизменно мягкими — розовый, аметистовый и коралловый. Однако сквозь мягкость этих оттенков пробегали вены серебристого цвета. Девушка была нежной и милой, одобрительно подумала Николетт, но эта серебристая вена говорила об амбициях и ярости. Парень, напротив, представлял собой тусклое болото бежевого и серого, заляпанного и испачканного неприятным оттенком зеленого. Его цвета были куда более стандартными, когда дело касалось людей, часто приходящих к Николетт, и зеленый тоже был хорошо ей знаком.
Она разложила карты и с радостью увидела, что выпала семерка мечей. В каком-то смысле все стало проще.
— Эта карта означает обман, — сказала она, следя, чтобы тон ее голоса звучал почти скучающе. — Кто-то пытается выйти сухим из воды.
Едва эти слова сорвались с ее губ, как парень вздрогнул, а девушка тут же покосилась на него, прищурившись.
Ах, хорошо. Хоть он и вскружил ей голову, но похоже она не идиотка.
— Обман выражается во многих формах, — продолжила Николетт. — Но в большинстве случаев он прост и глуп. Его достаточно просто вычислить и еще проще устранить из своей жизни.
Последние слова она адресовала девушке, и тут же увидела, как розовый в ауре девушки сменился кроваво-красным. Аура парня сделалась тошнотно-зеленого оттенка, и Николетт поняла, что права.
— Готова поспорить, так и есть, — тихо произнесла девушка. — О чем еще это говорит?
После этого Николетт придерживалась исключительно карт. Ей нравилось гадать на картах таро. Хоть ее истинная способность заключалась в чтении ауры, карты все равно были превосходным инструментом. Они сводились к схемам, и стоило лишь показать людям схему, как в остальном они делали всю работу за тебя.
Парочка ушла, но прежде девушка оставила еще пять долларов чаевых. Она выглядела так, будто собирается пуститься во все тяжкие и устроить своему парню настоящий ад, и Николетт безмолвно ее приободрила.
