Сценарист

Сценарист

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 8 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Сценарист


Чарльз д'Амброзио

Сценарист

Откуда мне было знать, что всякое упоминание о самоубийстве в присутствии когорты врачей, совершавших пятничный обход, чревато не только потерей пропуска на выход в город по выходным, но и возможности справлять малую нужду без присмотра? Мысль о том, чтобы покончить с собой, впервые завладела мной лет в десять-одиннадцать-двенадцать, если не раньше, и с тех пор я настолько с ней свыкся, что всякого рода «суицидальные мечты» (как выражаются в здешнем учреждении) стали своеобразной колыбельной — убаюкивают. Конечно, зря я сказал своему лечащему, что не засыпаю по ночам, пока не улягусь навзничь и не натяну одеяло на голову, представляя, будто задвигаю крышку гроба. Но так хотелось быть честным и точным, заслужить репутацию образцово-показательного пациента. За то и поплатился: угодил в группу повышенного риска, где ко мне приставили невозмутимого крепыша из бывших спортсменов, который начал с того, что по-отечески похлопал меня по плечу и сказал: «Не боись!» — дескать, он и сам сценарист, пусть и не такой успешный и богатый, как я, но все же. Потом выяснилось, что его зовут Боб и что он пошел в санитары, чтобы набрать материал для сценария. Мне-то, наоборот, хотелось хотя бы в психушке забыть про кино, но с появлением Боба я только и думал: «Это годится для сценария? Или то? А может, и то, и это?» Он следовал за мной по пятам, держась на расстоянии двух-трех коротких шагов, скользил на подошвах больничных туфель так плавно, что мог бы сойти за тень, кабы не тревожное шарканье, казавшееся таким же оглушительным, как, наверное, оглушителен для муравья шорох оседающей пыли.

Как-то утром я валялся на койке, листая женские журналы. Когда Боб, заскучав, начал скрести ногтями голень, я встал и пошел в сортир. Боб сопел за спиной, но в состоянии моей восторженной саморефлексии стрекот струи, разбивавшейся о кафельный выем писсуара, заглушал для меня все остальные звуки, звенел так, словно я каким-то непостижимым образом мочился в собственную ушную раковину. Затем я устроился перед телевизором и посмотрел передачу про безногого альпиниста с громадными руками, который покорял горы; с помощью замысловатой системы канатов и шкивов он вздергивал себя вверх по склону, как авоську с бананами. А на вершине втыкал в землю американский флаг. При виде калеки, ценой неимоверных усилий торжествующего над собственным увечьем, я растрогался и даже пустил слезу. Чтобы успокоить нервы, стал слушать мерный чпок-чпок, доносившийся из игровой комнаты, где двое напичканных антидепрессантами пациентов сонно перекидывались пинг-понговым шариком. Это продолжалось недолго: за перечпоком последовало короткое пиу, а затем все стихло, причем намертво, и занервничав в этом внезапном беззвучии, я вышел на террасу. Сел — и Боб сел, но вскоре и терраса показалась невыносимой. Усидеть без дела (да и просто усидеть!) оказалось сложнее, чем на гарцующей лошади. Но стоило мне встать и пойти по кругу, как встал и Боб и пошел по кругу за мной.

Терраса была высоко; прямо под ней шумело шоссе имени Ф.Д. Рузвельта и виднелась Ист-Ривер, но вид портила высокая защитная сетка. По всему периметру стояли бетонные скамьи, похожие на раскатившиеся раковины каракатиц; по углам — неведомые растения в кадках. Голуби и чайки хищно висели над головой, белесые, на бреющем полете. Размяв в кулаке упаковку соленых крекеров, я высыпал крошки на колени поверх больничного халата и стал кормить птиц.

— Думаешь, у тебя эта хрень пройдет? — спросил Боб. Я перевел взгляд с крошек на него и сказал:

— Скука смертная, да?

— Я этого не говорил.

— Ты же хочешь кино сочинить. Собираешь материал. А на триллер явно не тянет.

— Даже на ужастик не тянет, потому что экшена никакого.

На другом конце террасы танцевала девушка, которую вся лечебница называла за глаза балериной. Достаточно было взглянуть на аккуратный, туго затянутый пучок на затылке, на тело, обладавшее, казалось, собственной, не подвластной рассудку, строгой памятью мышц, как становилось ясно, что она профессиональная танцовщица. С ней были ее бабушка и дедушка — два сморщенных гриба в не по росту огромных пальто и крошечных черных ботинках, иммигранты, должно быть, или беженцы, судя по старомодной (словно из девятнадцатого века) одежде и по тому, как даже сгорбленные старостью, они выглядели бдительными и настороженными, будто пригибались от пуль. " Люмпен, — вспомнилось почему-то, — люмпен-пролетариат«. Хотя к ним лучше подошло бы другое слово: «ламенто». Внучку они навещали каждый вечер и сейчас сидели на скамье, глядя, как она мечется в танце меж удлиняющихся теней. Старик курил сигарету без фильтра, орудуя языком, как ящерица, выскребая из зубов табачное крошево. Костистое лицо старухи выражало восхищение; в кулачке — комок носового платка. Старуха не могла без слез смотреть на красоту своей внучки, которую танец и впрямь облагораживал, доводил до экстаза. На девушке была стандартная мешковатая больничная роба (точь-в-точь как моя), а ноги босые. Кисти то разлетались по сторонам так плавно, словно на каждом пальце лежало по перышку, и страшно было их растерять, то вдруг резко изламывались в такт скачкам, порывистым, аритмичным, словно цель танца состояла в том, чтобы выскочить вон из кожи. Она металась из конца в конец террасы, подпрыгивая, выгибаясь, паря, вцепляясь пальцами в заградительную сетку, сотрясая ее. Но едва старики ушли — блямс — и танец в ней умер. Она оцепенела.


С этой книгой читают
Выбор, или Герой не нашего времени
Автор: Серж Середа

Установленный в России начиная с 1991 года господином Ельциным единоличный режим правления страной, лишивший граждан основных экономических, а также социальных прав и свобод, приобрел черты, характерные для организованного преступного сообщества.Причины этого явления и его последствия можно понять, проследив на страницах романа «Выбор» историю простых граждан нашей страны на отрезке времени с 1989-го по 1996 год.Воспитанные советским режимом в духе коллективизма граждане и в мыслях не допускали, что средства массовой информации, подконтрольные государству, могут бесстыдно лгать.В таких условиях простому человеку надлежало сделать свой выбор: остаться приверженным идеалам добра и справедливости или пополнить новоявленную стаю, где «человек человеку – волк».


Квон-Кхим-Го

Как зародилось и обрело силу, наука техникой, тактикой и стратегии на войне?Книга Квон-Кхим-Го, захватывает корень возникновения и смысл единой тщетной борьбы Хо-с-рек!Сценарий переполнен закономерностью жизни королей, их воли и влияния, причины раздора борьбы добра и зла.Чуткая любовь к родине, уважение к простым людям, отвага и бесстрашие, верная взаимная любовь, дают большее – жить для людей.Боевое искусство Хо-с-рек, находит последователей с чистыми помыслами, жизнью бесстрашия, не отворачиваясь от причин.Сценарий не подтверждён, но похожи мотивы.Ничего не бывает просто так, огонёк непрестанно зовёт.Нет ничего выше доблести, множить добро.


Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.


Ирина

Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.


Насмешка любви

Автор ничего не придумывает, он описывает ту реальность, которая окружает каждого из нас. Его взгляд по-журналистски пристален, но это прозаические произведения. Есть характеры, есть судьбы, есть явления. Сквозная тема настоящего сборника рассказов – поиск смысла человеческого существования в современном мире, беспокойство и тревога за происходящее в душе.


Мистификация

«Так как я был непосредственным участником произошедших событий, долг перед умершим другом заставляет меня взяться за написание этих строк… В самом конце прошлого года от кровоизлияния в мозг скончался Александр Евгеньевич Долматов — самый гениальный писатель нашего времени, человек странной и парадоксальной творческой судьбы…».


Нарисованная смерть
Жанр: Триллер

«Врач пришел» – эти странные, зашифрованные цифровым кодом слова полицейские находят над телом модного художника и прожигателя жизни Джерри Хо.Слова – подсказка. Убийца начинает зловещую игру – тело жертвы он располагает в характерной позе одного из героев всемирно известного комикса Чарльза Шульца «Мелюзга» и предлагает угадать, кто из знаменитостей удостоится чести назваться следующим персонажем. Именно знаменитостей, так как убитый авангардист Джерри Хо был не простым смертным, а сыном всемогущего мэра Нью-Йорка Кристофера Марсалиса.Лишь два человека могут остановить безумца – брат мэра, в прошлом лучший нью-йоркский сыщик Джордан Марсалис, и комиссар итальянской полиции в отставке Морин Мартини.


Блин - победитель мафии

Если человеку нет четырнадцати лет, это здорово помогает в борьбе с преступниками. Ведь они не принимают всерьез Дмитрия Блинкова по школьному прозвищу Блин. Что ж, им же будет хуже. Пускай милиция и даже контрразведка бессильны против козней жестоких мафиози. Отважный и проницательный Блин будет преследовать мафию в Ботаническом саду, в ночном клубе и даже в собственном лимузине организатора преступной группировки! А потом, раскрыв дело, тепленькими сдаст преступников контрразведке. Блин, знаете ли, не любит размахивать автоматом.


Ночь перед Рождеством, 2020
Жанр: Фэнтези

Действие происходит в 2020 году после гражданской войны, унёсшей жизни большей части населения России. Крупные города исчезли с лица земли, экономика разрушена до основания, жизнь теплится только в деревнях да сёлах. Страна погружается во тьму, и, как встарь, плодится по её углам всякая нечисть.Красавице Оксане нравится кузнец Никола, недавно приехавший жить в их село, и она решает женить его на себе. Черт, сам мечтающий соблазнить девушку, имеет намерение во что бы то ни стало помешать ей. Он подговаривает подругу Оксаны Ларису за вознаграждение совратить Николу, и предать этот факт огласке, надеясь, что Оксана сразу же отвернётся от кузнеца.Неожиданно для всех Лариса влюбляется в Николу.


Анна-Мария

«Анна-Мария» — роман, вписанный в быль своего времени. Автор надеется донести до советского читателя и роман и быль, реальность романа и романтику были: нашу фантастическую действительность.Герои этого романа и судьбы их — вымышленные. Не вымышлены атмосфера, ситуация, быт во Франции 1936–1946 годов и в оккупированной Германии 1945 года. Автор подчеркивает сплетение вымысла и были, дабы его не упрекнули в разнузданной фантазии.Довоенный Париж, времена гражданской войны в Испании… Молниеносная «странная война», как ее тогда называли, и странное освобождение, где победители скоро стали походить на побежденных… Крепости, замки, потайные ходы, гаражи, сеновалы, набитые оружием, генералы-заговорщики, бродящие по стране «вооруженные призраки» — вся эта фантастика действительно существовала.