Казалось бы, обычный случай для попаданца, ночные воды реки, удары волн о борта белоснежного катера, удочка, шум квока, натянутая сомом крупная леска и внезапно удар грома и вспышка молнии в чистом звёздном небе, сводящие на нет радость добычи, которую уже удалось подтянуть к борту. Природа бушует или кто-то там на небе свои божественные игры устраивает? С учётом того что на небе ни облачка, иначе бы звёзд не увидел, второе как-то само приходит на ум, не смотря на закостенелый атеизм.
– Не понял, откуда гром? – удивился мой помощник, а так же старший по техобеспечению моего же яхт-клуба.
В прошлом боцман на разных судах, выйдя на пенсию, старик устроился в моём клубе и взял на себя всю техническую оснастку. Я ни разу не пожалел что взял Пахомыча на работу, вот только он был чисто гражданским специалистом. На флоте срочником служил, но на транспорте, видимо слышать такие громы ему не приходилось, в отличие от меня.
– Это не гром, – ответил я, разгибаясь, но крепко удерживая леску, намотав её на бортовой фланец, чтобы не резала руки от рывков сома. – Ты что, никогда артиллерийскую канонаду не слышал?
– Так это учения идут?
– Тут нет полигонов. Странно всё. Может склад загорелся и боезапас рвётся? Так зарево было бы видно. До Москвы километров сорок, никто тут стрелять не будет. Случилось, похоже, что-то.
– О, там зарево, похоже, действительно склады горят.
Я рассмотрел в темноте движение, Пахомыч указывал направление, как вдруг послышался свист и рядом метрах в ста в воду ухнул снаряд. А в небе две новые вспышки, похоже, ещё два снаряда разорвалось. Причём тот, что разорвался о воду, вызвав неслабый гейзер, чего просто не могло быть. На складах снаряды даже в нашем бардаке со вкрученными детонаторами не хранят. Тут послышался схожий свист приближающегося снаряда.
– Наш! – заорал я. – В воду!
Видимо от рывка сом стал биться сильнее, да и оглушило его первым разрывом, потому тот резко дёрнувшись, натянул леску и мою руку прижало к леерам катера. Я слышал, как с шумом обрушился в воду Пахомыч, тот знал, зря я такое кричать не буду, слышал, как щелкнуло лезвие моего складного ножа, которой я всегда ношу на поясе в чехольчике, но перерезать леску, что прижала мою руку к штырю, не смог. Просто не успел. А говорили, своего снаряда не услышишь. Только вот что странно, склады залпами не горят, а грохот доносился именно в виде залпов. Могу ошибиться но как будто дивизион «Гвоздик» давал полноценной залп. Что же произошло?
***
Захрипев, боль в груди всколыхнулась, но стала гаснуть, когда я почувствовал тёплую ладошку у себя на лбу. Чёрт, неужели повезло? Выжил? Но с какими потерями? То, что без ранений не обошлось это ясно, главное чтобы руки-ноги были целы. Остальное переживём и подремонтируемся.
– Как там Пахомыч, уцелел? – прохрипел я.
Хрипел и сам не узнавал себя. Проведя языком по зубам, удивился ещё больше. Частокол был не мой, ну вот не мой и всё. Непривычный, хотя все зубы были на месте. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом, похоже на них была повязка. Однако мой вопросительный хрип не пропал даром. Я даже больше скажу, его явно смогли разобрать, всё же вопрос был маловразумительным.
– Мама, Сашка очнулся! – крикнул тот, кто сидел рядом со мной явно куда-то в сторону. Кричали женским, даже девичьим голоском. Звонкий, с бархатными нотками. Чёрт, неужели у меня появился музыкальный слух? До этого ничем подобным я не страдал.
Со слухом у меня было всё в порядке, скорее даже улучшился и, стал чуть ли не музыкальным, и только поэтому одному крику я понял, что находимся мы в небольшой комнате, не эхо, но нечто подобное отразилось от стен потолка и возможно пола. Но главное, запах, запах жилого дома, пирогов, керосина, чего-то скисшего, вроде квашеной капусты, и забродившего, явно бражки. Так в больнице пахнуть не могло. Ничего лекарственного унюхать я не смог, даже от повязки. Аналитик я был отличным, и сразу стал раскладывать по полочкам всё, что произошло, мне оно так как-то привычнее, анализ получался более широким, и скажем так, подробным.
Начнём с тела. Оно не моё, сто процентов. Зовут, похоже, Александром, тут попадание, не придётся привыкать, это хорошо. Пока я размышлял, вернее начал это делать, на крик отреагировали, да и другие звуки проявились, на которые я ранее как-то не обратил внимания. Вьюжило, похоже, снаружи, слышалось завывание ветра в печной трубе. Кто-то открыл в соседнем помещении дверь, и до меня донеслась морозная свежесть воздуха, но с примесями… Не понятными примесями народного хозяйства. Что-то вроде взопревшей соломы, помёта кур, ну и остального что может быть в сельском хозяйстве. Уже интересно, не знаю в кого я попал, но то, что снаружи зима, это понятно отчётливо. Причём неизвестный, по стариковски кряхтя, веником стал отряхивать валенки. Про появившийся идеальный слух я уже говорил? Так вот, оббивал он именно валенки, да и как веником по ним проходил тоже расслышал и без труда распознал. Помимо этих звуков, было несколько взрослых голосов, но так же множество детских. Мне показалось, что их было больше десятка, но я чуть позже разобрался, что гам исходит от пяти детей до десяти лет отроду… Хотя нет, шестерых. Подала голос ещё одна девочка. Лет двенадцати вроде. Вот от её голоса как будто что-то колыхнулось в груди, родное и тёплое. Не понятно. А всё что не понятно, всё настораживает.
