Иногда Кайндел казалось, что все, происходящее вокруг нее, на самом деле сон. А может, видение? Хорошо зная механизм возникновения видений, она поневоле отмечала, что реальность, создаваемая ее воображением под действием «снега» или же в медитации, своей подлинностью и убедительностью без труда соперничала с Божьим творением. Поэтому реальность, тем более новая реальность, полная удивительных явлений, казалась все менее настоящей.
И, наверное, происходило это потому, что теперь, в этой новой реальности, она играла ту роль, которой прежде, в годы подростковой увлеченности, могла упиваться лишь в мечтах, но никогда не воспринимала серьезно. Не соответствовала ее характеру жизнь бойца из спецподразделения, никак не соответствовала. Вот если б можно было как-то объединить вдумчивую, неспешную жизнь простого обывателя с увлекательными, щекочущими нервы общественно полезными шпионскими или боевыми заданиями – тогда да. Но такое бывает только в фильмах и книгах.
Правда, теперь дилемма отпала сама собой. Не осталось ее, этой «вдумчивой, неспешной жизни простого обывателя». И выбирать не пришлось, просто течение событий подхватило ее, как вода сухую хвоинку, и оставалось только повиноваться. Тогда, два года назад, обращаясь к офицеру ОСН за помощью и соглашаясь на последовавшее позднее предложение войти в Организацию, она едва ли всерьез задумывалась о том, что с ней происходит. Даже тогда, когда отстаивала свой выбор перед прежними знакомцами, друзьями и врагами, Кайндел не давала себе труда по-настоящему поразмыслить над своей жизнью.
Но сейчас, стоя в арке дома номер сорок один по улице Гороховой, с пистолетом наготове (потому что от магии лучше было по возможности воздерживаться, а неожиданность могла подстерегать почти любая), она ощущала полнейшую неестественность того, что с ней происходит. Естественно – это если б она сидела за компьютером, играя в стрелялку, или, уютно устроившись на диване, листала бы книжку. Вот оказаться в роли героя стрелялки или книжки – очень уж странно…
Правда, в отличие от старшего поколения, она, как и ее молодые товарищи, все-таки сумела привыкнуть к новым условиям жизни, гармонично влилась в них. Новые требования, диктовавшие новые принципы поведения, уже воспринимались автоматически. Но время от времени странное чувство возникало у нее (и, наверное, у многих других тоже). Казалось, будто все это сон, просто ответ на какие-то ее глупые мечтания о другой, почти кинематографической жизни. Или, может быть, просто компьютерная игра. Ну какой, в конце концов, из нее боец спецназа? Даже если имеется в виду ОСН?
Девушка опустила пистолет и двумя пальцами вытащила из-за пояса зеркальце – обычное зеркальце, отломанное от старой пудреницы. Другого, более подходящего, ей отыскать не удалось. Она притаилась за мусорным баком, очень удачно попавшимся ей на выходе из арки, и осторожно выставила из-за него это зеркальце. Кайндел знала, что человеческий взгляд, тем более прямой и пристальный, большинство людей способны почувствовать. Однако с отраженным взглядом подобное едва ли возможно.
По двору шел Блеск. Его она выхватила взглядом из всего обозримого пространства за долю мгновения – он все такой же смуглый, темноволосый, с небольшой бородкой, подвижный, но при этом медлительный, словно объевшийся хищник, который выбирает местечко, чтоб спокойно подремать. Он шагал неторопливо, разглядывая старую выцветшую вывеску магазина тканей. Сейчас там торговали чем попало, в том числе и домоткаными материями местного производства – из грубой шерсти и крапивного волокна – и всевозможными пуговицами, вплоть до неловко оструганных ножом. Несмотря на то, что производство (по крайней мере, артельное) постепенно налаживалось, подобные предметы до сих пор находили сбыт.
В прежние времена девушка ходила в этот магазинчик облизываться на итальянские сукна. Теперь же смотрела на одного только Блеска. Она не могла понять, что ему тут понадобилось, а заодно прикидывала, куда спрятаться, когда он пойдет обратно – двор не был проходным. Правда, слева находилась арка, ведущая в крохотный дворик, куда и прежде, и теперь загоняли небольшие грузовички с тканями, чтоб там их разгрузить. Справа когда-то стояла сетка, огораживающая волейбольную площадку, но сетку давно сняли, видимо, для хозяйственных нужд, и, выломав несколько кусков бордюра для удобства подъезда, теперь владельцы автомобилей парковали там свои средства передвижения.
Спрятаться можно было и за машинами, конечно, однако молодой человек шел дальше, в глубь довольно обширного двора, и из-за машин вряд ли можно было что-нибудь разглядеть. Он не оборачивался, и, когда его скрыли кусты, без единого листика, но даже в таком виде густые, Кайндел решилась выбраться из-за мусорного бака и направилась за ним.
Он не обращал на нее внимания. Однако лезть ему на глаза не стоило. Все-таки они были слишком близко знакомы, и если молодой человек ее увидит, узнает немедленно. Девушка метнулась к дверям магазина, сумевшим каким-то чудом сохранить обе стеклянные створки в прежнем состоянии, и, распахнув их, шагнула в магазин. Она знала, что если не прижиматься к дверям, а держаться чуть в стороне, то через два слоя толстого стекла Блеск ее не увидит.
