Какой мерой оценить деятельность Сталина? Стандарты западной демократии, старательно навязываемые нам последние два десятилетия, здесь не годятся. Избираемые «всеобщим равным тайным голосованием», нынешние политики взывают к самым низменным, шкурным инстинктам населения. Для них народ — лишь тупое быдло, «электорат». Как справедливо заметил в конце XIX века известный французский социолог Гюстав Ле Бон:
«Демократии не переносят превосходства у лиц, ими управляющих. При прямом общении с массами их избранники, чтобы приобрести их симпатию, должны льстить их страстям и их наименее возвышенным потребностям, давая им самые невероятные обещания. Вследствие этого столь естественного инстинкта, ведущего людей к исканию себе подобных, массы тяготеют к химерическим и посредственным умам и всё в большем количестве вводят их в демократические правительства»[2].
К счастью для нашей страны, созданный Октябрьской революцией советский режим не был демократией в западном понимании. В отличие от сегодняшних политических пигмеев, Сталину не было нужды казаться обаятельным и фотогеничным, произносить трескучие речи, заниматься саморекламой, наподобие нынешних президентов. Вместо того чтобы угождать сиюминутным желаниям «электората», он мог действовать в подлинных интересах народа, принимая непопулярные, жёсткие решения ради будущего блага.
Тогда, может, подойти к действиям и поступкам Сталина с позиций морали? Ведь об этом так любят разглагольствовать объявившие себя «совестью нации» творческие интеллигенты. Только понятия о добре и зле у них какие-то странные. Всё, что полезно для России, будь то наведение порядка внутри государства, или отстаивание интересов нашей державы на мировой арене, непременно осуждается, как не соответствующее неким выдуманным идеалам. Любимое занятие либерально настроенной российской интеллигенции — сладострастные поиски мельчайших соринок в глазу у своей родной страны при демонстративном игнорировании бревён у обожаемого Запада.
В этом им вторит кое-кто из патриотических авторов, то. и дело норовящих предъявить русским завышенную планку моральных требований. Так, покойный Вадим Кожинов, справедливо отметив, что если взять правление Ивана Грозного, то «количество западноевропейских казней тех времён превышает русские на два порядка, в сто раз»[3], пускается затем в юродивое словоблудие:
«Сокрушительные проклятья по адресу Ивана Грозного начались при его жизни и продолжаются до нашего времени. И их невозможно и ни в коем случае не следует прекращать — иначе мы перестанем быть русскими»[4].
«…нам следует, в конечном счёте, не сгорать от стыда за то, что у нас был Иван Грозный (ибо он далеко "отстал" в сеянии зла от своих испанских, французских, английских современников), а с полным правом гордиться тем, что мы, русские, вот уже четыреста с лишним лет никак не можем примириться со злом этого своего царя»
