Изучение хроник как источников по истории западноевропейского средневековья началось в XIX в., хотя публикация их предпринималась и ранее. Медиевистами разных стран была проделана огромная работа по изданию рукописей хроник, исследованию истории создания каждой из них (в частности установлению заимствований, изучению данных, касающихся личности автора, датировки хроники), анализу рукописей со всеми их вариантами и т. д. Однако к хроникам первоначально относились лишь как к источнику, дающему фактический материал по истории средневековья; вопросы же о взглядах авторов этих хроник, о том, как конкретно реагировали они на важнейшие проблемы окружавшей их действительности, как развивалась историческая наука на протяжении средневековья, — все это вплоть до начала XX в. еще не являлось предметом исследования. Новый этап в изучении хроник начинается с работ немецких историков. Несмотря на определенные недостатки, связанные подчас с чисто формалистическим подходом к изучению средневековой историографии, им принадлежит заслуга в установлении нового отношения к хронистам, нового отношения к их произведениям как памятникам, отразившим политические концепции и историческое мышление тех отдаленных времен[1]. С тех пор в разных странах было сделано немало в исследовании хроник. В Советском Союзе в 1955 г. выходит в свет первая обобщающая работа, где на базе марксистско-ленинской методологии дается общая характеристика источников по отдельным периодам истории с точки зрения социально-экономического и политического развития общества и приводятся в систематизированном виде данные о различных источниках (в частности хрониках) по истории средних веков с научной характеристикой каждого из них. Это — книга А. Д. Люблинской «Источниковедение истории средних веков», охватывающая период IV–XVI вв. Специально западноевропейской средневековой историографии посвящена вышедшая в 1964 г. книга О. Л. Вайнштейна[2].
Из французских хроник XIV в. продолжают неизменно привлекать интерес ученого мира наиболее крупные из них: «Хроники» Фруассара и «Большие хроники Франции».
В русской дореволюционной и советской исторической литературе наиболее известным французским хронистам XIV в. посвящены разделы в вышеупомянутых общих работах по историографии и в комментариях к сборникам источников. Имеется одна специальная работа, посвященная «Большим хроникам Франции», — книга искусствоведа Г. А. Черновой[3], которая исследовала рукопись XV в., хранящуюся в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде. Автора интересовало, в частности, насколько содержание миниатюр этой рукописи соответствует исторической истине.
Установившееся в нашей исторической науке мнение и классовой однородности западноевропейской средневековой историографии и определение ее как феодально-церковной историографии сомнению не подлежат. Известно также и то, что ее классовая однородность начинает в разных странах понемногу нарушаться в XIII–XIV вв. В данной книге автор ставит перед собой задачу рассмотреть общественно-политические взгляды группы французских хронистов XIV в., показать, как выражали хронисты в своих произведениях интересы, настроения, надежды отдельных слоев общества, какое отражение получили в хрониках те острые социальные противоречия, которые раздирали французское общество XIV в. Чтобы решить эту задачу, необходимо было изучить, как относились французские хронисты XIV в. к важнейшим вопросам, которые ставила современная им общественная жизнь. Автора интересовали взгляды хронистов на положение и роль в тогдашнем обществе разных слоев населения; отношение хронистов к борьбе между отдельными слоями общества, прежде всего — к крестьянским восстаниям и восстаниям в городах; отношение хронистов к королевской власти и внутренней политике французских королей, к главному политическому событию того времени — Столетней войне и в связи с этим — к борьбе французского народа против английских завоевателей.
Во Франции в XIV в. социальные отношения осложняются, классовая борьба обостряется, как никогда прежде. Известно, что развитие производительных сил средневековой Франции, нашедшее свое выражение в дальнейшем росте товарно-денежных отношений, достигло к началу XIV в. значительных успехов и повлекло за собой серьезные изменения в социально-экономическом строе страны. Растут богатства, а вместе с ними и удельный вес в общественной жизни средневековых городов. Постепенно укрепляется королевская власть, и более четко проявляются различия в позициях тех или иных групп внутри класса феодалов по отношению к королевской власти. XIV веком открывается эра крупнейших народных движений во Франции и других европейских странах, наиболее передовых в экономическом отношении. Все это происходит в условиях Столетней войны, принесшей Франции неисчислимые бедствия.
И именно в XIV в. в хрониках появляются большие различия в трактовке одних и тех же событий в зависимости
от социальных позиций автора. Это хроники и «Певца рыцарства» Фруассара, и представителей официальной историографии — канцлера Пьера д'Оржемона и анонимного историографа Карла VI, и мелкого дворянина на королевской службе — автора «Нормандской хроники», и идеологов городской верхушки в лице Жоффруа Парижского и двух других горожан, имена которых не сохранились (один из Парижа, другой из Сент-Омера), и близко стоящего к последней группе автора «Хроники первых четырех Валуа», и, наконец, защитников замученного бесконечными вымогательствами и грабежами крестьянства— Жана де Венетт и неизвестного по имени монаха из монастыря Сен-Дени.
