Русская критика от Карамзина до Белинского

Русская критика от Карамзина до Белинского

Авторы:

Жанры: Литературоведение, Критика

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 140 страниц. Год издания книги - 1981.

В книгу включены критические статьи, начиная от Карамзина до Белинского, отражающие напряженное раздумье лучших умов России, их полувековые споры об истории развития русской литературы, о ее задачах, об отражении в ней русской действительности.

Читать онлайн Русская критика от Карамзина до Белинского


РУССКАЯ КРИТИКА

от Карамзина до Белинского


МОСКВА

«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1981


8Р1 ББК 83, ЗР1

Р89


СОСТАВЛЕНИЕ, ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ ОЧЕРК И КОММЕНТАРИИ А. А. ЧЕРНЫШЕВА

ХУДОЖНИК Е. АНДРЕЕВА


©Составление, предисловие, комментарии, оформление. ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА». 1981 г.

Чернышев А. «Чистая любовь к искусству»

Состояние критики само по себе показывает

степень образованности всей литературы.

А. С. Пушкин


«Чистая любовь к искусству»

Слово «критика» происходит от греческого «критикос», что значит «суждение». Судить о произведениях искусства берется каждый. Прочитав книгу, любой читатель скажет: одно мне в ней понравилось, а другое — нет.

Но помимо такой, самой элементарной критики, существует сложная, профессиональная. В статье профессионального критика вы найдете детальный анализ произведения искусства, его образов, его идей. За частными судьбами персонажей критик увидит социальные, моральные проблемы века. Он раскроет для вас сильные и слабые стороны автора как художника, своеобразие его творчества, научит сопоставлять искусство и жизнь.

Литературоведу по-своему легче: он изучает искусство прошлого, которому уже произнесло время свой приговор. Критик идет по горячим следам, пишет о только что вышедших книгах. Он первооткрыватель. Он ищет таланты, от его слова во многом зависит, как сложится писательская судьба. Пушкин говорил, что критик не может руководствоваться ничем, «кроме чистой любви к искусству».

Каким же должен быть критик?

Критик — общественный деятель, он принимает самое живое участие в идейной борьбе эпохи.

Критик — психолог и этик, разбирающийся в человеческих характерах и переживаниях, в вопросах нравственности и морали.

Критик — эрудит, знающий не только литературу, но и музыку, живопись, театр, осведомленный в новейших достижениях науки.

Критик тонко чувствует прекрасное и сам в известной мере художник.

Подобная разносторонность встречается редко, и выдающиеся критики оказывают свое влияние на современный им литературный процесс. Назвав имена великих русских писателей XIX века, мы обязательно ставим в один ряд с ними их современников — великих критиков.

Эта книга познакомит вас, читатель, с русской критикой той эпохи, когда закладывались основы критического реализма в литературе, когда современники Крылова, Грибоедова, Пушкина, Гоголя пытались впервые оценить их громадный вклад в русское национальное искусство. Некоторые из помещенных в ней статей давно не переиздавались, стали библиографической редкостью. Читая их, вы погрузитесь в творческую и идейную борьбу начала XIX века, кануна восстания декабристов, в борьбу 1830-х годов, познакомитесь с манифестами — программными декларациями различных творческих направлений, со статьями крупнейших писателей о собственном творчестве и о современной им литературе.


* * *

Самая ранняя из статей этой книги написана в 1794 году, а заканчивают книгу споры, разгоревшиеся в 1842 году вокруг «Мертвых душ» Гоголя. Сравнительно короткий исторический отрезок, около полувека, однако в истории русской литературы едва ли не самая яркая, поистине золотая страница! Незабываемые имена, произведения непреходящей художественной ценности.

Эпоха, в которую создавались эти произведения, не благоприятствовала расцвету литературы. Беспощадное, губительное самодержавие, палачество и раболепие, жандармы в голубых мундирах, огромная армия чиновников-грабителей... Крепостное право. Людьми торговали как скотом. Нищета и невежество.

А власти считали, что в стране все обстоит прекрасно, и в 1821 году генерал Бенкендорф, будущий начальник тайной полиции, Третьего отделения, докладывал царю Александру I: «Русские столько привыкли к образу настоящего правления, под которым живут спокойно и счастливо и который соответствует местному положению, обстоятельствам и духу народа, что мыслить о переменах не допустят». Это самоуверенное заявление было сделано всего за четыре с половиной года до восстания декабристов.

Печать подвергалась строгой цензуре. Власти покровительствовали лишь газете тайного осведомителя Булгарина «Северная пчела». Статьи в «Северной пчеле» были проникнуты верноподданническим духом, газета травила Пушкина и Гоголя. После 14 декабря 1825 года начались постоянные гонения на издания, где цензоры усматривали малейшее проявление вольномыслия. Были закрыты журналы «Европеец», «Московский телеграф», «Телескоп».

Для нравов официальной печати показательно, в каком тоне правительственная газета «Прибавления к «Санкт-Петербургским ведомостям» сообщила своим читателям о восстании декабристов. В номере от 15 декабря 1825 года в отчете о вступлении на престол нового царя Николая I после изъявления благонамеренных восторгов газета посвятила несколько строк сообщению о том, что в ходе торжеств «возмутились» две роты под командой семи или восьми офицеров, и к ним присоединилось «несколько человек гнусного вида во фраках».

Только-то и всего. Цифры резко занижены. Значение события изображено ничтожным. Как будто в этот день не была вписана первая страница в летопись революционной борьбы в России...

Другим газетам и журналам было вообще запрещено упоминать о восстании. В «Северной пчеле» в номере от 15 декабря 1825 года вы прочтете о пересадке морских рыб в пресные водоемы, о том, что сбежал с крупной суммой денег кассир из банка, о том, что траурную одежду «прилично» украшать жемчугом и гранатами, а о великом историческом событии, происшедшем накануне на Сенатской площади Петербурга, ни слова!


С этой книгой читают
Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


Пурпур

Роман известной норвежской писательницы Вибеке Лёккеберг (р. 1945) переносит нас в Италию XV века, ставшую второй родиной для норвежской красильщицы Анны, владевшей секретом изготовления драгоценного пурпура, который считался утраченным со времен захвата Константинополя войсками турецкого султана Махмуда Второго.


Второе путешествие Каипа

Старый рыбак Каип скитается на лодке по капризному Аральскому морю, изборожденному течениями и водоворотами, невольно вспоминаются страницы из повести «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя. Вспоминаются не по сходству положения, не по стилистическому подражанию, а по сходству характера рыбака, что не мешает Каипу оставаться узбеком.


Сталь с голубым узором

Дейр-эз-Зор, Латакия, Тартус, Дамаск, Эр-Ракка, Тияз… Еще недавно эти названия большинству проживающих на территории бывшего СССР ничего не говорили. Их как бы не было… И вдруг ими заполнился эфир, Интернет, газеты. Война, ВКС оказывают помощь «режиму Асада», действуя с базы Хмеймим. Война идет там давно, с перерывами на некоторое время, страна меняла названия, ее захватывали и порабощали. Вставали и разрушались города, цивилизации, религии. Особенно тесно переплетаются наши взаимоотношения начиная с середины 50-х годов прошлого столетия, когда летчики-«корейцы», прошедшие корейскую войну, взялись за обучение летчиков-сирийцев.


Один на миллион

Земляне XXII века шагнули в космос, освоили другие планеты, но не решили своих проблем. И в космическом пространстве начинается новый этап противостояния военных флотов, империй, теперь уже звездных, и спецслужб. Здесь все имеет значение: и новейшее оружие, и древние тайны, и самая главная ценность – люди. А значит, это и их противостояние. Главный герой не сдастся и не отступит, а если надо, шагнет за горизонт!


Другие книги автора
Часы и зеркало

«– Куда прикажете? – спросил мой Иван, приподняв левой рукою трехугольную шляпу, а правой завертывая ручку наемной кареты.– К генеральше S.! – сказал я рассеянно.– Пошел на Морскую! – крикнул он извозчику, хватски забегая к запяткам. Колеса грянули, и между тем как утлая карета мчалась вперед, мысли мои полетели к минувшему…».


Вечер на Кавказских водах в 1824 году

«– Вот Эльбрус, – сказал мне казак-извозчик, указывая плетью налево, когда приближался я к Кисловодску; и в самом деле, Кавказ, дотоле задернутый завесою туманов, открылся передо мною во всей дикой красоте, в грозном своем величии.Сначала трудно было распознать снега его с грядою белых облаков, на нем лежащих; но вдруг дунул ветер – тучи сдвинулись, склубились и полетели, расторгаясь о зубчатые верхи…».


Вечер на бивуаке

«Вдали изредка слышались выстрелы артиллерии, преследовавшей на левом фланге опрокинутого неприятеля, и вечернее небо вспыхивало от них зарницей. Необозримые огни, как звезды, зажглись по полю, и клики солдат, фуражиров, скрып колес, ржание коней одушевляли дымную картину военного стана... Вытянув цепь и приказав кормить лошадей через одну, офицеры расположились вкруг огонька пить чай...».


Замок Нейгаузен

«Эпохою своей повести избрал я 1334 год, заметный в летописях Ливонии взятием Риги герм. Эбергардом фон Монгеймом у епископа Иоанна II; он привел ее в совершенное подданство, взял с жителей дань и письмо покорности (Sonebref), разломал стену и через нее въехал в город. Весьма естественно, что беспрестанные раздоры рыцарей с епископами и неудачи сих последних должны были произвести в партии рижской желание обессилить врагов потаенными средствами…».