Письма Г.В. Иванова и И. В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1955-1958)

Письма Г.В. Иванова и И. В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1955-1958)

Авторы:

Жанры: Литературоведение, Культурология, Эпистолярная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 21 страница. Год издания книги - 1994.

Настоящая публикация — корпус из 22 писем, где 21 принадлежит перу Георгия Владимировича Иванова и одно И.В. Одоевцевой, адресованы эмигранту «второй волны» Владимиру Федоровичу Маркову. Письма дополняют уже известные эпистолярные подборки относительно быта и творчества русских литераторов заграницей.

Также в письмах последних лет жизни «первого поэта русской эмиграции» его молодому «заокеанскому» респонденту присутствуют малоизвестные факты биографии Георгия Иванова, как дореволюционного, так и эмигрантского периода его жизни и творчества. Несомненный интерес вызывает и оценка Г.В. Ивановым общеэмигрантской культурной и литературной среды тех лет.

В современной России данный корпус писем никогда не издавался. За основу взято немецкое издание 1994 г.

Все письма по возможности приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

Читать онлайн Письма Г.В. Иванова и И. В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1955-1958)


ПИСЬМА ГЕОРГИЯ ИВАНОВА И ИРИНЫ ОДОЕВЦЕВОЙ ВЛАДИМИРУ МАРКОВУ

(1955–1958)

Письмо № 1


14 октября 1955

«Beau-Sejour»

Hyeres (Var.)


Дорогой В. M. –

не знаю Вашего отчества. Был искренно рад получить Ваше письмо[1]. Знакомство с Вами я исчисляю с 1950 года, когда прочел Ваши Гурилевские Романсы[2], чрезвычайно понравились нам обоим, т. е. и мне и моей жене Ирине Одоевцевой. Всегда с большим интересом читаю все Ваши статьи, хотя не всегда с Вами согласен. На пересылку ж<урнала> Граней по воздуху Вы потратились зря — сами Грани не знаю, по Вашей или Иваска[3] просьбе мне прислали ее недели за две до Вас и Вашу статью о Хлебникове[4] я давно не только прочел, но и «изучил». Ну, конечно, тут я с Вами не согласен почти во всем. Скажу откровенно, Вы, написав мне так мило поставили меня в затруднительное положение. Я, действительно, хотел бы «обругать» не Вас, конечно, но самую легенду о Хлебников. Вы пишете, обругайте меня, но вряд ли Вам этого хочется, а волей неволей если писать то что я об этой легенде думаю то несколько шишек придется и на Вашу голову. Оговариваюсь — Ваше общее отношение к сюрреализму-футуризму мне кажется обоснованным, но я считаю, что сам «председатель Земного шара» был тем, что он был: несчастным идиотиком, с вытекшими / мозгами. Я его в свой до-акмеистический период встречал, вместе со всей кубо-футуристической братией чуть ли не каждый день. Доктор Кульбин[5] лечил его, кстати, от паранойи — паранойя же бывает, у гениальных людей в конце (ну Нитце[6]), но как трамплин для гения она никому еще не служила. Его выдумал Маяковский для партийных надобностей и им же в разговорах бил Маяковского скажем Гумилев — «ну, что Маяковский раешник, вот Хлебников это да не без гениальности». От этого и пошло — вплоть до ничего не понимавшего в поэзии Бунина, на старости лет тоже желавшего не отставать от моды. Кстати знаменитые «Смеюнчики» олень Олень[7] и ряд других «шедевром» в том же духе от слова до слова написаны в пять минуть все разом Маяковским же. Меня поразило, что как раз эти Смеюнчики, в которых «что-то» все-таки есть Вам как раз не по душе и (совершенно идиотский на мой взгляд) Ночной Обыск Вы возносите до облаков. И меня поразило это, как доказательство Вашей искренности. Я если напишу свою статью, то попытаюсь проанализировать в чем тут дело — как мне это представляется. Если удастся. И если вообще статью напишу. Последнее теперь зависит и от Вас — т. е. согласны ли Вы пострадать от моей руки за Вашего «гения». Выбирайте. Потому что иначе не обойтись.

Удивило меня, попутно, что в этой Вашей статье Вы превознося Хлебникова, «сгущаете краски» вплоть до офицера Гумилева и нижнего чина (не «чин солдата» — такого не было, было «звание» — нижнего чина — солдата. Гумилев был произведен в офицеры в конце 16 года. Хлебников не знаю кончивший ли, но болтавшийся все-таки в Университете, не мог быть простым солдатом, а только вольноопределяющимся (для этого достаточно было во время воины 7 классов гимназии). Следовательно у обоих были совершенно одинаковые привилегии — не больше не меньше.

Ну, довольно о Хлебникове для первого раза. А вот, скажите читали ли Вы — может быть что естественно — и слышали — Тихона Чурилина. Если нет то постарайтесь достать; книга была издана очень роскошно «Альционой» с рисунками Гончаровой, кажется в 1912 году. Называется «Весна после смерти»[8]. В больших американских библиотеках, возможно, ее и отыщете. Вот на сходились и Гумилев и Мандельштам и Кузмин и Ваш покорный слуга, что это «необыкновенно». Откуда между прочим Вы взяли что Хлебниковым восхищался Кузмин? Это совершенно, зная Кузмина, невероятно и невозможно. Впрочем — чужая душа потемки — так же для меня странно, что им восхищаетесь Вы.

Ну хорошо, написал Вам, что попало и как попало. Я видите ли здорово болен и хоть почти год только лечусь и сижу на здешнем райском солнце, но взять перо в руки мне трудно, а очень часто просто невозможно. Поэтому и отвечаю Вам с опозданием и заодно хочу указать — не обижайтесь если буду запаздывать иногда, и впредь. Очень было бы хорошо если у Вас есть охота к дружеской переписке — Вы бы писали мне, так длинно и так подробно, как желаете. Я бы очень хотел знать побольше о Вас, о Ваших разочарованиях или очарованиях в эмиграции, о том как вы «пасли коров», короче обо всем. Задавайте (дальше на полях:) мне любые вопросы если желаете, хотя бы о том в чем вы неосведомлены о серебряном веке или до военной здешней поэзии. Очень буду рад Вам быть полезным. Спасибо за слова о моих стихах.


Ваш Георгий Иванов


Письмо № 2


[без даты]

[на конверте 29 дек. 1955]

«Beau-Sejour» Hyeres (Var.)


Дорогой В. М.,

передо мной выбор: либо рыть все мои бумаги, чтобы найти Ваше отчество и, устав от этого, опять отложить мое письмо на завтра, либо сесть за письмо, махнув рукой на отчество. Немного опасаюсь — Вы, как будто, человек церемонный… Вот, например, я Вам все пишу «Дорогой», а Вы неизменно величаете меня «Многоуважаемым». Извините я ведь «бедный, больной старик»», как писал Гончаров племяннику, просившему у него пять рублей.


С этой книгой читают
Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


Писать как Толстой. Техники, приемы и уловки великих писателей
Автор: Ричард Коэн

Опытный издатель и редактор Ричард Коэн знает, на что надо обратить внимание начинающим писателям. В своей книге он рассказывает о том, как создавать сюжет, образы персонажей и диалоги; объясняет, кого стоит выбрать на роль рассказчика и почему для романа так важны ритм и ирония; учит, как редактировать собственные произведения. Автор не обходит стороной вопросы, связанные с плагиатом и описанием эротических сцен. Вы не просто найдете в этой книге советы, подсказки и секреты мастерства, вы узнаете, как работали выдающиеся писатели разных стран и эпох.


Полевое руководство для научных журналистов

«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.


Безмолвные клятвы

Действие романа происходит в конце 80-х годов XIX века в Америке. Речел, дочь содержательницы борделя, ненавидит ремесло матери и решает строить свою жизнь самостоятельно. На ее газетное объявление о поисках порядочного мужа неожиданно откликается английский аристократ Люсьен Эшфорд. Подписав брачный контракт, Речел обнаруживает, что в действительности вышла замуж не за графа, а за его брата-близнеца Генри, отвергнутого обществом…


Вилла «Инкогнито»
Автор: Том Роббинс

Официально признанный «национальным достоянием американской контркультуры» Том Роббинс потрясает читателей и критиков снова.…Азия, «Земля обетованная» современных продвинутых интеллектуалов, превращается под пером Роббинса в калейдоскопический, сюрреальный коктейль иронически осмысленных штампов, гениальных «анимешных» и «манговых» отсылок и острого, насмешливого сюжета.Это – фантасмагория, невозможная для четкого сюжетного описания.Достаточно сказать только одно: не последнюю роль в ней играет один из обаятельнейших монстров японской культуры – тануки!!!


Никого нет дома
Автор: Ян Керсшот

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хроники Конца Света 1-A

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Другие книги автора
На берегах Невы

В потоке литературных свидетельств, помогающих понять и осмыслить феноменальный расцвет русской культуры в начале XX века, воспоминания поэтессы Ирины Одоевцевой, несомненно, занимают свое особое, оригинальное место.Она с истинным поэтическим даром рассказывает о том, какую роль в жизни революционного Петрограда занимал «Цех поэтов», дает живые образы своих старших наставников в поэзии Н.Гумилева, О.Мандельштама, А.Белого, Георгия Иванова и многих других, с кем тесно была переплетена ее судьба.В качестве приложения в книге пачатается несколько стихотворений И.Одоевцевой.


Третий Рим

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Распад атома

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Петербургские зимы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.