Любовь РЯБИКИНА
«ПЬЯНЫЕ» РАССКАЗЫ
рассказ
Стол был накрыт светло–голубой скатертью с крупными алыми розами. Четыре стула расставлены вокруг. Но лишь перед тремя из них на скатерти лежала хлопковая салфетка и поблескивали столовые приборы из мельхиора. Все это Альбина Карнаухова использовала только в особо–торжественных случаях, а тут был именно такой: подруги, с которыми она не виделась уже лет пять или шесть, наконец–то решили собраться вместе. Мужа, несмотря на его отчаянное сопротивление, Альбина отправила вместе с детьми к его матери.
Женщина с гордостью оглядывала стол, когда раздался звонок в дверь. Карнаухова бегом бросилась открывать: на пороге стояли Лена Зорина и Света Вахромеева. Охи–вздохи и даже слезы продолжались бы бесконечно, если бы Альбина не вспомнила о пироге в духовке. Она стремглав помчалась на кухню, предложив подругам пройти в комнату и рассаживаться за столом. Вскоре вышла, торжественно неся на вытянутых руках румяный, исходящий вкусным запахом, курник. Поставив пирог на край стола, предложила подружкам:
— Рассаживаемся, девочки! Наконец–то мы встретились нашей компанией!
Вспоминали прошлое, школьные годы. Смеялись над полузабытыми историями, случившимися с ними, когда были детьми. Рассказывали о нынешней жизни, хотя переписывались и многое знали друг о друге. Прошло больше трех часов. За это время со стола исчезли три бутылки вина, хотя женщины не выглядели пьяными. Разговор незаметно переключился на мужей. Зорина вдруг захохотала:
— Ой, бабы, не поверите! Мой Женя такое учудил в прошлом году, я до сих пор смеюсь, а он вспоминать не любит!
Все прислушались, предвкушая смешную историю. И она последовала…
«Дело было на даче, как раз на первое мая. Дача у нас теплая, зимой жить можно. Только удобства все во дворе. Баня есть. Ездим туда с весны до осени. Копаем, садим, поливаем. Кусты есть ягодные, деревья. Урожаи не плохие собираем. На всю зиму солений–варений и овощей хватает. Вокруг точно такие же дачники живут. Почти все друг друга знаем. Садоводческое товарищество уже лет десять существует. Пару раз даже Новый Год там справляли. Отлично!
Приехали на праздники вместе с детьми. Решили отмечать Первомай на даче, а заодно и прибраться в саду и огороде. За зиму–то сами знаете сколько грязи появляется всюду. Собирались еще вскопать пару грядок под зелень. Натащили всего с собой. Отмечать так отмечать! Женя у меня на железной дороге работает и уже несколько лет для отопления привозит паклю в мазуте. Горит хорошо и тепла много дает. Хранится она в бочках в сарае. Домой и в баню носим в ведре, специальными щипцами в печку суем.
На другой день баньку истопили, думали помыться. А мой «наотмечался» к обеду так, что язык заплетался. Это на него не похоже и решила я внимания на этом не заострять. Отправила спать, какое мытье! Уложила в спальне. Решила, что на другой день истоплю и помоемся. Тазики убрала, чтоб не стащили из бани. Дети с соседской малышней играть убежали. Часа два прошло. Я цветочки посадила. Тут соседка пришла и позвала меня к себе отметить праздник. Вернулась назад через час примерно. Захожу в дом, а Женьки в спальне нет! Я все в доме осмотрела — нету! Решила в баню заглянуть. Подхожу, а оттуда кряхтение раздается и звяканье. Тут я разом вспоминаю, что тазы убрала и влетаю внутрь…
Женя, чернее черта, сидел на полу, сложившись пополам и застряв задницей в ведре с мазутом. Коленки торчали где–то возле ушей. Он силился вылезти, но ничего не получалось. В бане его развезло еще сильнее. Он шарил по полу руками, вместо того, чтобы ухватиться за ведро, приподняться и стащить его.
Как я понимаю, в мозгах у него что–то зациклило. Он пришел в баню, разделся и не найдя тазика, решил помыться из ведра с мазутом. Достал паклю и пользуясь ей вместо мочалки растер жирную черноту по всему телу, а затем попробовал одеться. Его качнуло и он уселся в посудину, из какой мылся. Я с трудом стащила ведро и попробовала отмыть супруга. Как бы не так! Мазут въелся и не хотел слезать с кожи. К тому же муженек начал рваться на улицу. Кое–как я натянула на него трусы, тоже основательно переляпавшись. Женька выскочил на улицу, не дожидаясь меня.
В ту же секунду раздался душераздирающий женский крик. Я пулей вылетела из бани. На дорожке в саду лежала в обмороке соседка. Женя присел рядом с ней и покачиваясь, хлопал по щекам. Лицо у Нины было уже черным от мазута. Муж пытался его стереть и размазывал еще сильнее. Я принялась уговаривать супруга, чтоб исчез с поля зрения, а он твердил:
— Нине Николаевне плохо. Я должен помочь…
До каких бы пор длилась эта перебранка, неизвестно. Но события нарастали. Соседка очнулась, увидела тянущиеся к ней черные руки и еще раз вскрикнув, грохнулась в обморок повторно. Я едва успела затолкать своего «трубочиста» в дом, как прибежал сосед с двустволкой. Он почему–то решил, что на нас напали. Увидев жену с черным лицом и меня такую же грязную, к тому же испуганно смотревшую на ружье, он крикнул:
— Где этот негодяй? Куда побежал?
Я машинально указала на дверь в дом, даже не задумываясь о последствиях. Сосед рванул на крыльцо. Стукнула входная дверь и сразу раздался дикий крик Николая. Выскочил он уже без двустволки, воя что–то бессмысленное. С вытаращенными глазами проскакал мимо меня и очнувшейся Нины и исчез за углом.
