У Ванессы Пеннингтон был муж, бедный, но с некоторыми смягчающими этот недостаток достоинствами, и поклонник, человек в меру состоятельный, но обремененный чувством юмора. Богатство возвышало его в глазах Ванессы, но представление о том, как правильнее поступать, принудило его оставить ее, а потом и забыть; во всяком случае, он вспоминал о ней лишь в минуты отдохновения от многочисленных дел. Аларик Клайд любил Ванессу и считал, что любить ее следует всегда, и все же позволил другой, сам того не осознавая, незаметно увлечь и покорить его; он вообразил, будто постоянное стремление воздерживаться от проявления мужских слабостей есть не что иное, как добровольная ссылка, и его сердце раскрылось навстречу Неизведанному, а Неизведанное повело себя по отношению к нему ласково и с любовью. Когда человек молод, полон сил и не стеснен обстоятельствами, жизнь может быть очень добра и прекрасна. Сколько мужчин, некогда молодых и не стесненных обстоятельствами, давно покорились судьбе, ибо некогда знавали и любили Неизведанное, но потом отвернулись от его чар и ступили на исхоженную тропу.
Клайд скитался по свету; как греческий бог, охотился и предавался мечтам, играл со смертью и проповедовал благочестие, передвигаясь со своими лошадьми, слугами и четвероногими маркитантами от одного населенного пункта к другому; и у дикарей, и у кочевников он встречал радушный прием; и был он другом всех животных и зверей. На берегах скрытого в тумане горного озера он стрелял дикую птицу, которая летела ему навстречу с другого конца света; в окрестностях Бухары наблюдал за тем, как предаются веселью наездники-арийцы; оказавшись как-то в полуосвещенной кофейне, видел он и один из тех чудесных примитивных танцев, которые уже никогда не забываются; а проделав долгий путь в долину реки Тигр, плавал и плескался в ее обжигающих ледяных водах.
Тем временем Ванесса в своем доме на тихой улочке Бейзуотера раз в неделю составляла список белья, отсылаемого в прачечную, ходила на распродажи, а когда ее посещала мысль сделать что-нибудь необыкновенное, она пыталась как-нибудь по-особенному поджарить хека. Иногда она ходила на вечеринки, где играли в бридж, и там, если игра не была особенно захватывающей, можно было по крайней мере узнать много нового из личной жизни королевской фамилии. Ванесса отчасти была рада тому, что Клайд выбрал то, что хотел. От природы она обладала весьма предвзятым отношением к респектабельности, хотя сама и предпочла бы быть респектабельной в несколько более комфортных условиях; вот тогда-то и проявились бы ее лучшие качества. Одно дело – слыть человеком, достойным уважения, но все-таки приятно быть поближе к Гайд-парку.
И вдруг свое отношение к респектабельности и представлению Клайда о том, как лучше поступать, она сочла ненужным и потерявшим всякую ценность. В свое время все это было полезно и весьма важно, но со смертью мужа Ванессы утратило всякий смысл. Новости о перемене в умонастроении Ванессы с неспешной настойчивостью находили Клайда то в одном месте, то в другом, и однажды, когда он находился в оренбургской степи, заставили его сделать остановку. Ему показалось необычайно трудным проанализировать свои чувства тотчас по получении известий. Но судьба неожиданно (и, пожалуй, несколько навязчиво) устранила препятствия с его пути. Он-то думал, что его переполняет радость, но у него уже не было того душевного подъема, испытанного им месяца четыре назад, когда после целого дня тщетного преследования одним удачным выстрелом он пристрелил снежного леопарда. Разумеется, он вернется и будет просить Ванессу выйти за него замуж, но при одном условии: ни под каким видом он не оставит свое новое увлечение. Ванесса вынуждена будет согласиться, дабы шагнуть вместе с ним в Неизведанное.
Дама приветствовала возвращение своего возлюбленного с гораздо большим облегчением, нежели то, которое она испытывала при расставании. Со смертью Джона Пеннингтона его вдова столкнулась с еще более стесненными обстоятельствами, и упоминание о Гайд-парке не появлялось более в ее записной книжке, где оно прежде фигурировало в качестве «титула учтивости»[1] на том основании, что адреса даны нам для того, чтобы мы могли скрыть свое местонахождение. Она, конечно, была теперь более независима, но независимость, которая для многих женщин так много значит, не имела для Ванессы большого значения. Она не обнаружила неудовольствия насчет условия Клайда и заявила, что готова следовать за ним на край земли; но поскольку земля круглая, то она тешила себя доставлявшей ей удовольствие надеждой, что как бы далеко человек ни забрел, рано или поздно он все равно окажется в непосредственной близости к Гайд-парку.
К востоку от Будапешта ее надежды начали таять, а когда она увидела, что ее муж знаком с Черным морем гораздо ближе, чем она с Ла-Маншем, ее стали охватывать недобрые предчувствия. Хорошо воспитанной женщине путешествие показалось бы интересным и увлекательным; в Ванессе же оно пробуждало лишь два чувства – испуг и дискомфорт. Ее кусали мухи, и она была убеждена, что лишь полнейшее безразличие мешало верблюдам делать то же самое. Клайд из кожи вон лез, – и ему это отлично удавалось, – пытаясь вносить разнообразие в их нескончаемые пикники в пустынях, и устраивал нечто похожее на пиршества, но даже охлажденный в снегу «Хайдсик»
