Ночь под Рождество – это время, когда случается всё, что Вы пожелаете, если, конечно, очень этого захотите. Вот и с Петром Алексеевичем Кулаковым произошло нечто такое, чему он не мог найти объяснения. А начиналось всё очень обыкновенно: к нему домой накануне этого праздника пришли в гости два сына, вполне состоявшиеся личности пятидесяти и сорока пяти лет от роду. Одни, без жён, сыновей и дочерей. Так уж получилось. Редко, но бывает.
Посидели за столом, выпили, поговорили за жизнь, помечтали.
Петру Алексеевичу уже полгода как исполнилось семьдесят пять лет, пора задуматься о том, что его ждёт впереди. А тут как раз недавно в YouTube посмотрел он сюжет про одного русского учёного, который примерно в таком же возрасте «словил» клиническую смерть: сердце остановилось, и только благодаря своей сестре – медику, сумел ожить после пятиминутной остановки сердца. Учёный рассказал, что испытал в это время и даже сообщил, что не только ожил, но и сумел, будучи в состоянии клинической смерти, решить важную научную задачу, над которой работал последние два года, а также найти неисправность в своём телевизоре. А самое главное подтвердил широко распространённое предположение, что душа – бессмертна и смерть не является концом существования личности(?) конкретного человека.
Вот об этой информации и разгорелся спор: правда это или нет, возможно ли такое сродство «личности» с мировым информационным пространством, откуда «личность» может черпать любую информацию о том, что было, есть и будет, и как это можно связать с вопросами реинкарнации и, самое главное, возможна ли реинкарнация человека в себя самого. Конечно, будучи полными дилетантами в этих вопросах, присутствующие наговорили много чего интересного друг другу, но Пётр Алексеевич, как заводила разговора, предложил:
– А давайте проведём эксперимент, о котором я в последнее время постоянно думаю. Мне уже семьдесят пять лет, терять мне нечего, учитывая те болячки, которые я нажил за время жизни, тем более они её совсем не красят, а, наоборот, значительно ухудшают. Вы, дети, уже взрослые, особой помощи от меня не ждёте. Жена – человек материально обеспеченный, окружена сыновьями и внуками, а скоро и правнуки появятся, так что проживёт остаток жизни неплохо и без меня. Так вот, я сейчас при Вас сильно-сильно захочу вселиться в самого себя, двадцатилетнего, а Вы мне в этом поможете: попросите Всевышнего выполнить мою просьбу. Согласны?
– Отец, перестань говорить ерунду. Никуда сейчас твоя душа не денется. Придёт твоё время и, как все люди, покинешь ты этот мир. А с душой произойдёт то, что нам знать не дано, – сказал младший сын.
– Да уж, интересный эксперимент ты задумал. Я тоже про этот сюжет в You Tube слышал, но сам не видел. Хочется верить, что это – не розыгрыш. Думаю, даже если мы все будем тебе «помогать» вселиться в себя двадцатилетнего – ничего не получится. Только пупки себе надорвём, тем более, как помогать – не знаем. Но если тебе так хочется – давайте попробуем. Я готов в этом деле поучаствовать, – рассмеялся старший сын.
– А я – категорически против! И вам всем не разрешаю! Ты, дед, значит, переселишься в себя двадцатилетнего, а я тут, семидесятипятилетней старухой останусь! Не гневи Бога такими дурными мыслями! Если выпил больше положенного – пойди и проспись. И потом, а вдруг ты и правда вселишься в себя двадцатилетнего? Тогда ты со мной можешь не встретиться и сыновей мы наших не родим. Ты об этом подумал? И внуков, и внучек у нас этих не будет! – от жены ничего другого Пётр Алексеевич и не ждал.
– Жаль, что полного единогласия от Вас я не услышал. Но если Вы в это совершенно не верите, то почему помочь не хотите? Или на самом деле в глубине души считаете, что такое вселение в себя двадцатилетнего возможно? Что это не фантастика? Ладно мать, она книжек про попаданцев не читала, но Вы – то, дети, сами не хотите узнать, возможно ли такое на самом деле? Может быть придёт время и Вам захочется такой же эксперимент совершить. Кстати, если уж мне на роду написано вселиться в себя самого двадцатилетнего, то тогда это вселение может произойти только в параллельном мире, так как время необратимо. Так что, мать, можешь не волноваться: и дети и внуки с внучками живы в этом мире останутся. А вот в том параллельном мире тебя может быть и не будет, но, если ты там окажешься, обещаю – на тебе обязательно женюсь, – пошутил Пётр Алексеевич. – Оставим этот разговор: Вы что, шуток не понимаете? Я и сам в это совершенно не верю! Давайте лучше споём.
Просидели гости за столом ещё часа два, потом сыновья разошлись по домам, а Пётр Алексеевич с женой всё убрали и спать легли.
А на утро он не проснулся.
* * *
«Я (Или моя душа? Или моё сознание? Или „нечто“, чем я себя ощущал в этот момент?) летел в какой-то трубе с огромной скоростью в сторону света, находящегося за пределами этой трубы и видимого весьма отчётливо.
Этот свет казался таким желанным, мягким, спокойным и уютным, что я всеми своими чувствами желал слиться с ним.
К сожалению, никаких конкретных инструкций от русского учёного, как надо поступать при полёте внутри трубы в сюжете You Tuba описано не было: думаю, это дело индивидуальное и каждый поступает по-своему, но вспомнив, как учёный-испытатель описал своё состояние и поведение в такой же трубе, я попытался поступить также: отыскать способ каким-то образом воздействовать на свой полёт, – вспоминал позднее Пётр Алексеевич. – Не сразу, но путём „научного тыка“ я сумел найти те особые волевые манипуляции с собой любимым, которые обеспечили мне соответствующую концентрацию и сначала затормозили полёт до скорости, позволяющей различить рельеф поверхности стенок в трубе, а потом и просто „зависнуть“ в центре трубы. Именно в этот момент я понял, что готов осуществить любое своё желание, поскольку могу как-то влиять на „мировое информационное поле“, в котором не растворился, а наблюдал его как бы со стороны. В то же время я понимал, что если долечу до света в конце трубы, то буду полностью поглощён этим информационным полем и стану его микроскопической частицей, полностью от него зависящей и не имеющей возможности самостоятельно на него воздействовать. И времени для этих действий у меня осталось очень мало.
