Рустам Ибрагимбеков
ПРОСНУВШИСЬ С УЛЫБКОЙ
Конечно, сестра могла что-то и преувеличить, и не все рассказать, женщина есть женщина. Но если даже она и виновата, больше, чем считает, у нее есть муж и родной брат, и это им решать, как ее наказать, раз уж возникла необходимость. А тот, кто не понимает таких простых вещей или, получив на прокорм чуть больше овса, чем полагается, позволил себе поднять руку на женщину,- тот за это пострадает. Обязательно пострадает, какие бы должности ни занимал.
Продолжая нарезать в тазик арбузные корки, Алик пододвинул его ногой поближе к барашку, привязанному к кровати. Колокольчик на тоненьком кожаном ошейнике тихонько звякнул, задребезжали три никелированных шарика на спинке кровати. Раньше их было много (по два больших на каждой спинке и по восемь маленьких), но они легко отвинчивались и постепенно понемногу куда-то подевались - в детстве Алик и сестра любили ими играть.
Барашек одобрительно покосился, когда Алик подбросил в тазик несколько кусков арбузной мякоти из своей тарелки, и сразу же забыл о корках. Алик улыбнулся - как только в сорок пятом или сорок шестом (точно он сейчас не помнил, почти восемь лет уже прошло) в магазинах появился белый хлеб, за ним сразу же выстроились длинные очереди. А еще недавно люди ночи выстаивали за черным, которого стало полно: Месяца не прошло, а народ без белого хлеба уже обойтись не мог.
Алик погладил барашка и пошел за перегородку мыть руки. Долив в умывальник воды из ведра, остаток плеснул на сапоге: во двор проводили газ и к ним прилипла глина. Газ тянули откуда-то издалека, и с жильцов собирали деньги, но Алика из списков исключили из-за противопожарных норм--то ли жилплощади недоставало, то ли дерева в квартире слишком много. В коридоре стена, смотревшая во двор, сплошь деревянная, а перегородка, отделявшая умывальник и кухонный стол от прохода в комнату, - из фанеры. Зато пол по обе стороны перегородки не горючий, а асфальтовый, но это инженер и усатый пожарник в расчет не принимали...
Осложнения с газом Алика не очень огорчали, нормы нормами, а такого, чтобы он остался без газа, когда всем проводят, быть не может. И действительно, пару дней назад ребята-газовики, начавшие рыть во дворе траншею для стояка, обещали поставить ему плиту без разрешения инженера и пожарника, при условии, если он снесет фанерную перегородку. Он, конечно, согласился, перегородка в общем-то ему и не нужна, мать ее поставила, когда сестра еще жила с ними, а сейчас перегородка даже мешает - из-за кровати, на которой спит мать, когда приходит домой, проход в комнату получается слишком узким...
Помыв руки, Алик переоделся и вышел во двор. Газовики завалили его трубами, в беседке под виноградником стоял их набитый инструментами длинный рабочий стол. По этой причине все соседи сидели в квартирах. Обычно в такой безветренный сентябрьский вечер двор полон людьми, а сейчас даже в окнах никого не видно. Только старая Ханмана, как всегда по субботам, месила тесто под балконом второго этажа; тендир в углу двора, между лестницей и беседкой, дымился, еще когда Алик пришел с работы.
Ханмана слепила тендир года два назад, сразу же как пере селилась к ним во двор из Бильгя. А через месяц, когда глина просохла окончательно и звенела от щелчка, как металл, соседи ахнули: старуха разожгла огонь, выждала нужное время, шлепнула первую лепешку к раскаленной стенке тендира и через несколько минут вынула из пышущей жаром дыры желто-румяный с чуть обгоревшими краями чурек. Ведь никто из них не видел, как делается хлеб, покупали всю жизнь в магазине.
Но еще больше поразилась Ханмана, когда Алик раскатал тесто и нырнул с головой в жерло тендира, чтобы прилепить лепешку к стенке. Старуха глазам поверить не могла, увидев его лепешку рядом с своими. Соседи тоже сперва удивились, но потом вспомнили, что он когда-то учился в школе пекарей при хлебозаводе. В сорок четвертом, после седьмого класса. У сестры тогда родился ребенок, муж ее Надир продолжал воевать, похоронку на отца уже получили, и надо было как-то помочь семье. А тут товарищ отца (он, как и отец, до войны водил хлебовоз, а с фронта очень быстро вернулся без ноги) предложил устроить его в эту школу пекарей, где сам уже год работал слесарем: питание, стипендия обеспечены, а после окончания можно кроме зарплаты иметь полбуханки черняшки в день. Из-за этой-то полбуханки и не получилось из Алика пекаря - надо было научиться выносить ее с территории незаметно для охраны; все выносили, а он даже ради маленького племянника не смог себя заставить. Пришлось закончить автошколу.
...Ханмана месила тесто на большом медном подносе с зубчатыми краями, рядом на скамеечке лежало самодельное сито, старуха была мастер на все руки: сама чинила себе обувь, сколачивала сундуки и табуретки и постепенно расширяла свой подвал за счет пустот в фундаменте дома, за два года передвинула стенку метров на десять, целая комната прибавилась.
Алик подошел ближе, посмотрел на тесто и шутливо поморщился.
- Чем недоволен? - нахмурилась старуха.
- Соли мало.
Ханмана, хоть и была лет на пятьдесят старше, на шутки Алика не обижалась и не упускала случая ответить тем же.
