Утро наводило тоску. Уныло повисшие тучи, казалось, источали влагу, которая пропитывала все кругом. День обещал быть дождливым — Антор равнодушным взглядом обвел горизонт. Теперь уже все равно… Нервно позёвывая и поеживаясь, он плелся по мокрому бетону космодрома за маячившей впереди спиной капитана, стараясь не ступать в скопившиеся за ночь лужицы ржавой воды. Позади нестройно топали новобранцы — тридцать пять здоровых парней в одинаковой серой форме. Пока все они были для Антора на одно лицо — молодые щенки, полные жизни и оптимизма… Уже через полгода от этой жизнерадостности не останется и следа — у тех, кто уцелеет. Об этом он тоже подумал равнодушно — сейчас он просто наслаждался покоем, этим сереньким утром на захолустной планете, где не видали корабля крупнее рейсового каботажника… И слыхом не слыхивали ни о каком Лигийском Пакте.
Психологи, специалисты своего дела, знают, что усталость притупляют инстинкт самосохранения, и раз в полгода ты получаешь несколько свободных дней где-нибудь в тылу, на одной из окраинных планет Федерации. Там ты можешь, если захочешь, пить без просыпу, ходить нагишом, сходить с ума или ставить рекорды мужской выносливости — все, что угодно, лишь бы тебе вновь захотелось жить. Ведь без желания жить ты не сможешь быть хорошим солдатом…
…Антор очнулся от сонной одури за миг до того, как капитан повернулся к нему:
— «Вечный»!
Антор изобразил на лице готовность. Тускло блестевший в предрассветном сумраке борт транспортника был уже рядом.
— Пересчитаешь этих… — капитан вяло махнул рукой в сторону новобранцев, — разместишь в свободных каютах и ко мне с докладом…
— Ясно.
Обычная рутина — но сейчас она была чем-то вроде последнего «прости».
…Темный зев люка пахнул остылым железом и еще каким-то неуловимым пряным ароматом, общим для всех кораблей, побороздивших космос. Капитан пропал в тени — его шаги по стальному настилу палубы еще некоторое время были слышны.
— Эй, эй, по одному! — прикрикнул Антор, оглядываясь назад. Загомонившие было салаги поутихли под его взглядом:
— Каждый называет имя и номер серии. Пошли!
— Но ведь проверка уже была?
Антор не удостоил вниманием этот жалкий писк. Его внимание привлек вдруг раздавшийся неподалеку стрекот мотора…
…Дальнейшее было делом секунд — неожиданно вылетевший из-за корпуса юркий вездеходик ярко-желтого цвета круто затормозил возле люка, и перед опешившим рядовым во всей красе предстал инспектор безопасности II ранга — глава местного отделения. Брезгливо оглядев робко жмущихся новобранцев, он остановил взгляд на Анторе:
— Ты! — и утвердительно ткнул в него пальцем, — примешь еще одного… По категории «Д».
— Но…
— Никаких но! — не терпящим возражений тоном изрек инспектор, вытирая платком обширную лысину, оказавшуюся под форменной треуголкой, — это ваша обязанность — исполнение решений суда планеты, на территории каковой вы и находитесь… Давай его сюда! — крикнул он кому-то через плечо. Платок ядовито шипел, испаряя влагу со властного лба. Антор мысленно плюнул и отошел в сторону, пропуская двух верзил в форме полицейского корпуса, ведущих с собой преступника — хлипкого на вид парня в грязно-белом комбинезоне.
— Документы при нем, так что можете сразу ставить на довольствие, ха-ха-ха! — шумно захохотал инспектор и, чем-то весьма довольный, похлопал Антора по плечу:
— Когда будешь в наших краях, сынок, не забудь навестить старого Бэра!
Потом, решив видимо, что и так слишком много внимания уделил столь ничтожной персоне, повернулся к нему спиной и затопал к вездеходу. За ним прошествовали стражи закона, обдав на прощанье запахом дешевого лосьона. Антор угрюмо смотрел им вслед. Категория «Д»… Как же, знакомо… Штрафник без права амнистии — гуманная оттяжка смертной казни, поскольку участие в боевых действиях обязательно. Вздохнув, он вернулся к своим делам:
— Имя?
Парень испуганно поморгал, потом неуверенно улыбнулся:
— Мовай… Мовай Нга, 10-407. Техник-лейтенант… бывший.
Смуглый цвет лица выдавал в нем афроазиата — непонятно, как он затесался в местную общину. Лет восемнадцать — совсем мальчишка… Для пехоты он явно не годился — во все времена в нее брали за физическую силу и выносливость, и настоящее не было исключением, ведь от совершенствования оружие легче не стало…
— Хорошо, жди здесь, — бесцветным тоном произнес Антор, прикрывая глаза. Знакомая боль накатила душной волной, сдавив виски. Стальная переборка леденила спину, перед глазами прыгали разноцветные пятна — скривившись в страдальческой гримасе, он терпеливо пережидал.
«Что с ним?» — чей-то отдаленный голос нарушил равновесие боли. Антор приоткрыл один глаз — столпившиеся новобранцы заслоняли свет. А может, в глазах потемнело… Пересиливая себя, он резко махнул рукой в сторону подъемника:
— Все марш!.. Ч-черт… К лифту, пошли!
Боль прошла так же внезапно, как и началась, только в ушах легким звоном отдавались толчки крови. Глубоко вздохнув, Антор пришел в себя и обнаружил рядом вновь прибывшего штрафника:
— Ты чего… — с натугой произнес Антор, медленно выпрямляясь, — иди…
Подождав еще секунду, тот молча кивнул и пропал во тьме. Первый приступ за две недели — Антор обреченно сгорбился. Все возвращалось. Да и на что он мог надеяться? Зато жив… Хотя порой хочется выть от такой жизни.