Осенью 1989 года, когда на Гавану обрушился очередной ураган, лейтенант Марио Конде завершил свое последнее дело в качестве кадрового сотрудника следственной полиции. Решив заняться писательским трудом, он подал рапорт об отставке в день, когда ему исполнилось тридцать шесть лет и он узнал ужасную новость о том, что один из его старых друзей собирается навсегда покинуть Кубу и уже представил необходимые документы. О последнем деле Марио Конде рассказывается в романе «Осенний пейзаж», завершающей цикл «Четыре времени года», куда также входят «Безукоризненное прошлое», «Ветры великого поста» и «Маски» — книги, написанные и опубликованные в 1990–1997 годах.
Решив дать Конде на какое-то время отдых, обещавший, впрочем, затянуться, я приступил к новой книге, в которой его среди героев не было. И тут, в самый разгар работы, мои бразильские издатели предложили мне участвовать в книжной серии «Литература или смерть» и в случае моего согласия просили сообщить имя писателя, вокруг которого будет строиться повествование. Я недолго раздумывал. Проект меня увлек, а что касается писателя, то на ум сразу же пришел Эрнест Хемингуэй — долгие годы в моем отношении к нему преобладала некая ожесточенная страсть, что-то вроде любви-ненависти. Но когда я стал размышлять над тем, как выразить это двойственное отношение к автору «Фиесты», то не придумал ничего лучшего, чем наделить своими чувствами и пристрастиями Конде — к чему уже неоднократно прибегал раньше — и сделать его главным героем будущей книги.
Из этой связи между Хемингуэем и Конде, начиная с загадочного обнаружения скелета в гаванской усадьбе писателя, и родился настоящий роман, который во всех смыслах должен рассматриваться именно так: потому что это всего лишь роман и многие изображенные в нем события, даже те из них, что были взяты из самой действительности и строго соответствуют реальной хронологии, пропущены сквозь сито фантазии и перемешаны с нею до такой степени, что теперь и сам я не в состоянии определить, где кончается одно царство и начинается другое. Тем не менее если одни герои выступают под своими подлинными именами, то у других они были изменены, дабы избежать возможных обид, а реальные фигуры действуют среди вымышленных персонажей на территории, где царят лишь законы литературы и властвует лишь художественное время. Таким образом, Хемингуэй в этой книге — это, конечно, вымышленный Хемингуэй, поскольку история, в которую он оказывается замешан, является плодом моего воображения, а то, что при создании этого образа я использовал цитаты из его произведений и интервью, следует отнести к разряду поэтической и постмодернистской вольности, допущенной при изложении событий долгой ночи со второго на третье октября 1958 года.
Напоследок хочу поблагодарить за оказанную помощь кубинских хемингуэеведов, сотрудников музея-усадьбы «Вихия» Франсиско Эчеварриа, Данило Аррате, Марию Каридад Вальдес Фернандес и Белькис Седеньо. А также моих непременных читателей Алекса Флейтеса, Хосе Антонио Мичелену, Вивиан Лечугу, Стивена Кларка, Элисардо Мартинеса и подлинного и вполне реального Джона Керка, равно как и мою жену Лусию Лопес Коль.
Л.П.
Мантилья, лето 2000 г.
P. S. Текст, который в силу особенностей контракта был опубликован в Испании только сейчас, в целом является тем же, что увидел свет в 2001 году. Однако, просматривая его для нового издания, я не удержался от соблазна внести весьма незначительную правку, которая никоим образом не меняет ни сути этой истории, ни характеров ее персонажей.
Всё еще в Мантилье, лето 2005 г.
