Слезай, приехали. — Местечко — лучше не придумаешь. — Разбивка лагеря и носов. — Рубинчик и Боб чересчур туго натягивают палатку. — Таинственные зарева и воинственные сны.
Все началось необыкновенно. Плыл вниз по реке белым лебедем пассажирский пароход, вдруг ткнулся носом в берег, где не было никакой пристани, и посыпались с него ребята в красных галстуках. Шум, гам, крик, спешная выгрузка имущества, можно подумать, будто пароход тонет. Нет, это проявлялась резвость ребят, засидевшихся на палубе… Через пять минут прощальный гудок парохода сливается с трелями горна, играющего сбор.
— Вначале разобьем палатки, потом купаться! — кричит, приставив рупором ладони, вожатый.
Отряд штурмует обрыв, и тридцать три пары глаз с высокого берега оглядывают окрестность. Ну и местечко! Позади дремучий лес, впереди прохладная река, на том берегу — цветущие луга, а под ногами бархатным ковром зеленая лужайка. И две обнявшиеся березы над обрывом.
Нарочно такой красоты не придумаешь.
— Ура! — от избытка чувств ребята запрыгали.
Не остыв от веселья, тут же принялись разбивать палатки.
И разгорелась борьба за место.
Рубинчику понравилось место под самыми березами — во-первых, постоянная тень, приятно у палатки посидеть, во-вторых, в любой момент заскакивай на деревья и хочешь на сучках качайся, хочешь на окрестность любуйся.
Другим ребятам тоже понравилось именно это место, и они пытались отвоевать его, но Рубинчик подобрал себе в звено таких здоровяков, включая толстого Боба, что все попытки сбить их с позиции не имели успеха. От неосторожного размахивания руками во время горячих прений были расквашены носы у Рубинчика и Володи Маленького. Его хоть и звали Маленьким, но он слыл большим забиякой. Володя задал такого реву, что девчонки возрадовались:
— Ура, ура! Ребята между собой передрались!
Под водительством Симы Гвоздиковой девчонки устроились поодаль на сухом пригорке и быстро создали уют.
Рубинчик и Боб, бегавшие вместе с Володей Маленьким к речке мыть разбитые носы, позднее всех начали разбивать палатку. И чуть не весь отряд собрался посмотреть на них, на их сноровку — ведь это звено было рекордсменом на всех показательных сборах.
Рубинчик и Боб совершенно разнились и характерами и внешностью, поэтому, наверно, и дружили: ведь недаром говорят — крайности сходятся. Насколько Рубинчик был тощ и длинен, настолько Боб приземист и толст. Насколько Боб был белотел и белобрыс, настолько Рубинчик черен и смугл. Голову одного украшала шапка курчавых волос, в то время как другой был стрижен под машинку.
Непоседа Рубинчик был горяч, задирист. Толстяк Боб невозмутимо спокоен во всех случаях жизни и даже несколько ленив. В случае драки Рубинчик был верток, как бес, а Боб бил редко, но крепко.
За разбивку палатки Рубинчик принялся с невероятной суетливостью. Он носился вокруг, размахивая топориком, кричал, словно лез на абордаж вражеского корабля, полотнища палатки путались у него под ногами, как паруса подрубленной мачты.
Боб молчаливо, посапывая, вбивал где нужно колышки.
Остальные ребята их звена держали концы брезента.
— Тяни, Боб, тяни, чтоб звенела! Чтоб дождь горохом отскакивал! кричал Рубинчик.
Боб тянул, краснея от натуги.
— Еще, а ну еще! Понатужься, Боб!
Боб, которого дома звали Бориской, понатужился изо всех сил. Что-то звонко треснуло, и все увидели, как он шлепнулся на землю, а вылетевший из земли кол хлопнул его по лбу.
— Ну вот, перетянул, дубина! — бросился к нему с кулаками Рубинчик.
— Все мои шишки из-за тебя! — взревел Боб и пошел на приятеля в контратаку.
Рубинчик пустился вокруг дерева. Боб за ним. И они закружились каруселью так, что зрители покатились от хохота.
Подоспевший вожатый Федя в первый момент, как тренер, залюбовался точными движениями ребят. Он был студентом Института физкультуры и только на лето согласился поехать в лагерь.
— Энергично, резво… Молодцы!
А потом, опомнившись, дал свисток:
— Отставить!
И приказал всем идти купаться.
Тридцать три человека бухнулись в речку, шестьдесят шесть рук и столько же ног взбурлили воду да как подняли брызги! Вот здорово было!
О том, с каким зверским аппетитом ужинали, пили чай с дымком, сваренный на костре, и рассказывать нечего.
А вот какие сны снились в первую ночь в лагере, придется рассказать.
Прежде чем заснуть, ребята долго еще гудели в палатках, обмениваясь впечатлениями. А потом притихли, услышав тревожный разговор взрослых.
Василиса Васильевна, для краткости именуемая Васвас, Иван Кузьмич Калинов по прозвищу Калиныч и вожатый Федя Усатов, сидя на обрыве, разговаривали приглушенными голосами. Это было так любопытно, что ребята запомнили все от слова до слова.
Васвас. Что это, зарницы, что ли? В разных местах так и полыхают!
Вожатый Федя. Нет, зарницы блистают и гаснут… А это, похоже, зарева далеких пожаров.
Калиныч. Да… Как в гражданскую войну… Поглядишь — кругом пожары.
Васвас. Здрас-сте, привезли ребят на отдых!
Калиныч. А ты что, газет не читала? Коллективизация — это революция в деревне. Беднота наступает на кулака, кулак действует огнем и обрезом. Опять льется кровь большевиков. Вторая гражданская война.
