Что и говорить, но то, что господин Целлер в действительности перестал существовать для своей жены, — неестественно. Конечно, он перестал существовать для нее не полностью и не навсегда, ведь после тридцати двух лет супружеской жизни такое трудно и представить. Но временно это может случиться. И когда это стало очевидным, она не призналась мужу в случившемся. Она не сказала ему напрямик: «Знаешь, а ты перестал для меня существовать».
Он бы этого не понял. Он бы этому просто не поверил. Она и сама находила все это странным, ведь до этого момента он ни разу не казался ей чужим. Но в наше время ей многое стало казаться странным, и поэтому она восприняла свою отчужденность спокойно. Она даже наслаждалась ею. «Вернемся домой, все уладится, и он снова приобретет видимые формы», — успокаивала она себя.
Еще зимой господин Целлер объявил, что ревматизм совсем его замучил и что летом они поедут подлечиться в Баден. Он и раньше часто говорил об этом, поэтому госпожа Целлер не реагировала на его слова. Каждая жена знает, что мужья любят повторяться, и чем дольше живешь вместе, тем чаще они повторяются. Опытные жены вообще не слушают, что говорят их мужья.
А госпожа Целлер была опытной женой.
Но летом они все-таки поехали в Баден. Остановились в отеле. «Супруги Целлер из Винтертура», — написали они в анкете. В отеле им все понравилось, за исключением еды, которую госпожа Целлер готовила лучше. Она сказала об этом мужу, но тот только и ответил:
— Ты мне уже говорила это.
Мужчины считают, что только они могут повторяться.
Супруги прошли медосмотр. Врач поверил в ревматизм мужа и предписал ему ежедневно, в шесть часов утра, принимать ванны. Госпоже Целлер он тоже прописал ванну для улучшения кровообращения. Кроме того, у нее обнаружилась сухость слизистой, и врач рекомендовал ей ежедневно по десять минут дышать над паром.
Пар вызвал у нее раздражение в носу. Чихание она сочла признаком выздоровления и не придала никакого значения тому обстоятельству, что стала чихать за едой, а иногда даже во сне. А лежа в ванне, она уже чихала беспрерывно.
Все это время она еще чувствовала присутствие мужа.
Как-то раз господин Целлер сказал:
— Сходим вечером в курзал. Там играет музыка.
Вначале они бродили по парку, любуясь цветочными клумбами, слушали музыку и радовались тому, что все эти удовольствия им ничего не стоили. Правда, удовольствие господина Целлера было весьма относительным: он был туговат на ухо и музыки не слышал. Поэтому, ознакомившись у вхоДа с прейскурантом, они вошли в зал и сели за самый первый столик, прямо возле оркестра.
Госпожа Целлер и не представляла, что вдруг перестанет замечать мужа. Это началось так. Они сели, оркестр играл какую-то приятную мелодию. Скрипач во время исполнения ответил на взгляд госпожи Целлер и, не прекращая игры, слегка поклонился ей.
Мужу она об этом ничего не сказала.
Скрипач продолжал играть. Она не отрывала от него глаз.
Это была очень длинная пьеса. Что же касается госпожи Целлер, то она желала только одного — чтобы музыка вообще не прекращалась. Скрипач произвел на нее необыкновенное впечатление. Его виски украшала седина, глаза глубоко запали. В голубом фраке он казался стройным и неотразимо мужественным.
Когда музыка все же кончилась, зрители разразились аплодисментами. Госпожа Целлер хлопала тоже. Скрипач поклонился. Вначале это был общий поклон от имени всех музыкантов, затем он поклонился от себя. И этот поклон — она это ясно видела — предназначался ей. Госпожа Целлер так смутилась, что покраснела и бросила взгляд на мужа, который все еще находился рядом с нею.
Она долго не могла опомниться от смущения и настойчиво вопрошала себя: «Разве такое случается?»
Как оказалось — да! И это уже случилось. Госпожа Целлер вновь посмотрела на скрипача. Теперь уже ей было все равно, кому он кланялся: ей или нет. Она не отрывала от него глаз и хлопала до тех пор, пока скрипач с остальными музыкантами не покинул зал. И вот тут-то она увидела, что с ней за одним столом сидит какой-то посторонний мужчина с мышиными усами. А этот мужчина был господин Целлер.
Они вышли из ресторана. Господин Целлер стал жаловаться:
— Когда я встаю, я особенно остро ощущаю боль. Мне трудно идти.
Но госпожа Целлер этих его слов не слышала. Она стремительно шла вперед. Она забыла о существовании своего мужа. Она шла вперед, забыв о своем кровообращении, и сухость слизистой ей тоже больше не мешала, ей даже стало казаться, что у нее вообще нет никакой слизистой. Так хорошо ей было.
В саду отеля она опустилась на заброшенную скамью, оплетенную кустами роз. И тут, среди роз, перед ней снова возник скрипач и заиграл. Потом она увидела одинокую фигуру мужа, уныло плетущегося по дорожке.
Ей стало жаль его, и она помогла ему добраться до номера.
— Ложись, — сказала она ему, — а я еще посижу в саду.
Господин Целлер лег, и боли его немного утихли. Он пробормотал:
— На тебя ванны действуют лучше, чем на меня.
С тех пор они каждый день ходили в курзал. С каждым разом господин Целлер все более и более исчезал из жизни своей жены. Первый стол был теперь всегда занят, и они вынуждены были садиться сзади, откуда скрипач никак не мог ее увидеть. Но зато она видела его. Большего она и не желала.
