Вот южный городок на окраине большой страны. Он еще не знает, что приближается веселая майская гроза. Городок спит.
Не знает о скорых переменах и одна из его жительниц. Маленькая, худенькая, озорная. Платье синее, с белым воротничком и двумя кармашками, как принято в ее гимназии. Темно-русые волосы собраны в два хвостика с резинками-мохнатушками. Оранжевой и синей. Хорошие цвета. Задорные. Ей подходят.
Она уже не крошка-несмышленыш, но до взрослого человека ей еще далеко.
Девчонка-дочка-дивочка.
— Не-возможно…
Ранним утром 21 мая 1995 года в двух шагах от центра мироздания, на парковой скамейке сидела Майка и дрыгала ногами.
Солнце светило, скамейка скрипела, а девочке не хотелось думать ни о чем другом, кроме мороженого из ларька рядом со школой. Все шептало — и скрипучая скамейка, и неподвижные деревья, и центр мироздания, где б он там ни находился — для полного счастья Майке Яшиной нужен хрустящий стаканчик с ванильной желтой горкой, а к нему, довершая красоту, капля сладчайшего медового сиропа. Иначе утро будет совсем уж посторонним.
Трудности было две.
— Майка, марш домой! — могла скомандовать из окна мама.
— Яшина, почему не на занятиях? — углядела бы её зоркая директриса Марь-Семенна.
В этом было что-то неправильное. Казалось бы: отменила себе уроки, живи и радуйся, ан, нет — сидит она в самом глухом углу старого парка и без оглядки не может и шагу сделать.
— Чего я, собственно, боюсь? — вслух, нарочито громко, произнесла Майка.
Она старалась говорить по-взрослому, как учила ее бабка-соседка. «Не позволяй языку опережать свои мысли», — любила повторять та, останавливая Майкины истории в самом волнующем месте и заставляя пересказывать то же самое, но четче и медленней.
Сегодня бабка могла быть довольна своей воспитанницей: само собой, непостижимым образом, у школьницы получалось важничать.
— …Нет, право, мне нечего и некого бояться, — не спеша, говорила Майка. — Я живу свою собственную, а не чужую жизнь, и вольна распоряжаться ей по своему разумению. Это мой выбор и мое право. И если мне сейчас заблагорассудится пойти и купить мороженого, то я… — набираясь храбрости, Майка замерла и… затараторила уже как всегда, — то я пойду, конечно, и ничегошеньки я не страшусь, а если меня заметят, то скажу, что у меня задание важное, а уроки потом нагоню, когда время будет.
По правде говоря, оправдание было мелковатое. Какие могут быть важные задания в учебное время у нее, четвероклассницы?
— У тебя есть обязанности, — говаривал Майкин папа. — Чтобы получить право на достойную жизнь, нужно окончить школу, приобрести профессию…
— Какую профессию? — Майка неизменно задавала этот вопрос.
Ответ она получала каждый раз одинаковый, но ждала его с замиранием сердца.