– Ох, деточки! Не знаю, как и благодарить… – Седая, сухонькая травница чуть не плакала от счастья, рассматривая свою ногу, ещё полчаса назад напоминавшую гнилую разбухшую корягу.
– Не нужно благодарить, – мягко улыбнулась Элинса. – Ты Юнизе помогла, мы тебе. И снова помощи попросим: приюти на денёк, пока мы путь найдём в ту сторону, куда нам нужно.
– Да разве мне жаль? Живите сколько хотите, там места много. Каменоломня-то заброшенная. Как нашли камень ближе, так её и забросили. Всего-то и успели сотни три возов взять. Там потом колдун недолго жил, он всё и обустроил. Ну а я набрела, когда место искала понадёжнее. Вот только вы не совсем спокойное времечко выбрали переходить-то.
Хингред тайком вздохнул: а когда оно было, спокойное время? Сколько он помнит, всегда что-то мешало. Но сейчас его любимые девочки хотят домой, все настроены на переход. А Илли просто с ума сходит по своему принцу… хотелось бы на него взглянуть. Сколько же ему было лет, этому воинственному высочеству, когда они бежали оттуда, из родного мира, спасаясь от шедших по пятам колдунов? Наверное, пятнадцать… или четырнадцать?
Хингреду он помнился совсем подростком, серьёзным, с по-юношески круглым подбородком и твёрдо сжатыми губами. Да и то как в тумане. Впрочем, лица многих знакомых и друзей, оставшихся в родном мире, вспоминаются ему как-то расплывчато – двенадцать лет не шутка. И неизвестно, что с ними стало, как изменились, как встретят… Но говорить всего этого старушке, разумеется, не стоит.
– Ничего, мы не слабые, – бодро улыбнулся травнице граф, – доедай да пойдём.
– Задержимся минут на двадцать, – попросила Элинса, входя в комнату, – искупаться ей лучше тут. Лира уже ванну налила, а я вот одежду чистую приготовила, даже туфли у Натальи нашла. Идём, Симана, помогу тебе справиться с местными кранами, а ты мне за это время расскажешь, что в округе твоей пещеры творится и кто в тебя стрелу пустить решился.
Хингред согласно кивнул: полчаса в таком деле ничего не решают. Апраксия, которую дриады забросили в родной мир взамен еле доползшей до зеркала травницы, паниковать не станет.
Тем более у неё там сейчас хватает забот. Нужно пополнить резерв, проверить магическим поисковичком окрестности пещеры, поставить сигналки и ловушки. Раз по лесу бродят стрелки, таскающие в колчанах ядовитые стрелы, лишними не будут никакие предосторожности. Ну и конечно, ей придётся вытащить из стазиса необходимое для обмена число жуликов, которых магиня так предусмотрительно наловила в этом мире.
Элинса с травницей присоединились к переодевшимся в походные костюмы девушкам немного раньше, чем истекли назначенные двадцать минут, причём дриада явно спешила. Глядя на озабоченное лицо жены, граф догадывался: обстановка в родном мире далека от той, что он нарисовал себе в воображении и на которую настроился. Однако знал Элинсу настолько хорошо, что не мог не понимать: сама она не считает обстоятельства настолько сложными, чтобы семья не могла с ними справиться.
И это его безумно радовало. Долгие годы жена считала себя виновной в том, что ради неё он бросил любимую, интересную работу, растерял друзей, не общается с людьми своего круга и не имеет ни дома, ни поместья, какие давно бы имел, если бы выбрал в жёны более подходящую женщину. Много раз Хингред пытался деликатно переубедить любимую и лишь однажды, поймав во взгляде жены, смотревшей на зеркало, отчаянную горечь, догадался, какой выход из беспросветной тревожности полулегального существования примеривает она для них обоих.
Вот тогда он посадил её напротив и, крепко взяв за руки, строго сообщил, что совершенно не согласен с ее представлением о нем. И если она не перестанет считать мужа человеком, который способен обвинить любимую в житейских трудностях, то, значит, не любит его так, как он любит её. Потому что он не выбирал ни свою женщину, ни дорогу, ни судьбу. Выбор – дело разума, а он не рассуждал ни секунды, когда увидел её наполненные слезами зелёные глаза там, на лесной поляне, над подстреленным охотниками оленем. В тот миг он понял сразу и бесповоротно, что наконец нашёл ту, без которой не может, не желает жить дальше. А теперь она вправе уйти… как задумала, но добьётся этим только одного. Те трудности, которые они сейчас делят на двоих, им придётся преодолевать поодиночке. Однако он сразу обещает, что никогда не перестанет её любить и намерен отыскать, куда бы она ни ушла.
Вот с того дня она если и переживала, то только о дочери… сначала об одной, потом и о двух.
– Открывайте, – скомандовал Хинг, повесивший на плечи сразу две сумки и держащий в руках жестяное ведро и корзину.
– Сейчас. – Элинса накинула на него серый балахон и тщательно обмотала лицо графа капюшоном: не хватало ещё, чтоб в этом мире появился двойник её мужа. – Девочки, все готовы?
– Давай уже, – буркнула Лира, – камней вы, что ли, натолкали в эту сумку?
– Туда Апи что-то клала, – вспомнила Илли, подставляя голову под руки матери, бдительно поправляющей ей капюшон, – проверим, когда придём.
– Всё готово. – Элинса оглянулась на горевшую на окне лампу дневного света и, неприметно вздохнув, объявила: – Пять женщин, один мужчина.
![Ангельские желания [Любительский перевод]](/storage/book-covers/87/876625554e97d4ed978fbcf01e0c141a6f84adef.jpg)
