Валерий Панеев, покачиваясь, с вожделением смотрел на группу хорошо одетых парней с пивными бутылками в руках. Они удобно разместились в сквере на недавно выкрашенной скамейке и, оглашая воздух цитатами, обильно сдобренными матом, потягивали пиво и хрустели чипсами. Валерий прикинул, какова его добыча на сегодняшний день, если каждый из этих молодых уродов швырнет посудину в урну или оставит на земле под скамейкой. Выходило не так уж много, но, если скооперироваться с Сержем и Мамонтом, пол-литра ему обеспечено. Сидеть в засаде пришлось довольно долго: мальчишки явно не торопились домой, к мамочкам, однако в конце концов пришло и его время. Юнцы побросали бутылки в траву и с улюлюканьем устремились к автобусной остановке. Панеев сделал шаг вперед, но тут же юркнул за старый клен: в трех шагах от него важно прошествовала рыжеволосая дама с высокой прической, в модном кожаном плаще, обдав бомжа запахом дорогих духов.
Он сразу узнал ее. Это была его бывшая одноклассница, Лиля Боброва. Валерий проводил женщину завистливым взглядом, наблюдая, как она открывает дверь серебристого «бумера» последней модели и садится на водительское сиденье. Разумеется, ему мучительно захотелось окликнуть Бобриху и расспросить, как сложилась ее жизнь после школы: как-никак, они не виделись почти шесть лет. Но это было невозможно. Теперь они в разных весовых категориях, а ведь когда-то… Он опустился на траву, шаря руками вокруг себя в поисках бутылок. Прошлое слайдами замелькало в его мозгу. Это он сейчас должен был идти по аллее к машине последней модели, это он должен был благоухать дорогим парфюмом… Так считали многие. Сын капитана дальнего плавания и бывшей спортсменки, мастера спорта по художественной гимнастике, первой красавицы Приреченска! Кто знает, не запрети отец из-за безумной ревности матери работать… Докатились бы они до такой жизни? Когда-то все шло просто идеально. Папа привозил подарки и одевал жену как куклу. Она и в самом деле напоминала дорогую куклу: ухоженное лицо, тщательно уложенные платиновые волосы, огромные фиалковые глаза, длиннющие черные ресницы. Мама с готовностью посещала родительские собрания, и все учителя провожали ее завистливыми взглядами, а ему ставили хорошие оценки. Мать хотела, чтобы он окончил школу с медалью, и все для этого делала.
– Тройка по математике? – восклицала она, удивленно вскидывая точеные брови. – Ерунда, это мы разрулим.
И на следующий день отправлялась в школу. Толстая, неказистая учительница математики, по прозвищу Колобок, с воодушевлением говорила о Валериных неудачах, о его неусидчивости, невнимательности, а мама лишь улыбалась и кивала в ответ.
– Я с вами полностью согласна. Ребенок нуждается в вашей помощи.
Пятидесятирублевая купюра исчезала в потрепанной сумочке математички. Нет, она не оставляла его после уроков, просто стыдливо совала ему в руки исписанные листы бумаги:
– Завтра контрольная, Валера. Это твой вариант. Выучи, будь так добр.
Так продолжалось довольно долго, пока не закончилось, как по взмаху волшебной палочки. В отсутствие отца мама приглашала подруг, покупала дорогое вино, и они засиживались до полуночи. Какая по счету рюмка стала для нее роковой? Валера не знал, но в один прекрасный день мать потеряла интерес ко всему, кроме спиртного. Сначала она стеснялась отца и сына и тщательно прятала бутылки, которые все равно попадались им на глаза, потом перестала таиться совсем. Отец любил эту женщину и пробовал ее лечить. Сколько угроз, слез и обещаний слышали стены старой квартиры Панеевых! Мать держалась, потом срывалась опять, и однажды отец махнул на нее рукой.
– Нет ничего гаже в постели, чем пьяная баба, – громко сказал он – и хлопнул дверью.
Правда, позже он приходил, возвращался, наверное, надеясь на чудо. Но чуда не случилось. Естественно, нашлась женщина, которая пожалела страдающего чужого мужа, обогрела его и женила на себе. Отец поступил благородно: он забрал только свои вещи, оставив бывшей жене и сыну даже новенькие «Жигули». Кто знал, может, он еще надеялся?
После его ухода мать хорохорилась неделю, а потом покатилась вниз со страшной скоростью. Эта женщина уже не следила за собой, не ходила на собрания, не смотрела в дневник сына. Да какой там дневник, если она забывала даже покормить его! В школе скоро обо всем узнали. Учителя (не все, разумеется) с какой-то злобной радостью ставили ему двойки, словно отыгрываясь за прошлое, когда похожая на дорогую куклу дама диктовала им свои условия и подкрепляла их деньгами. Впрочем, мама уже не напоминала дорогую куклу. Лицо ее с прекрасной когда-то белой кожей приняло землистый оттенок и отекло, волосы редкого пепельного цвета потускнели и теперь напоминали мышиную шкурку по густоте и цвету, стройная фигура расплылась, сделалась карикатурной: большой живот и тоненькие, как соломинки, ноги. Теперь это был не родной человек, а какая-то машина-автомат по поиску денег на выпивку. Из квартиры выносилось все, что можно было продать. «Жигули» загнали в первую очередь.
– Мама, ты говорила, что деньги за машину – гарантия успеха моего поступления в медицинский институт, – канючил Валерий. Тогда он еще о чем-то мечтал.
