Этот материал представляет собой тематическую подборку писем о. Софрония, относящихся ко времени его пребывания на Афоне. Они адресованы англичанину Давиду Бальфуру, принявшему православие, а затем монашеский постриг с именем Димитрий и священный сан (впоследствии снял с себя сан и перешел на дипломатическую службу). Жизнь Д. Бальфура была полна противоречий, о которых до сих пор не умолкают споры в церковных кругах Англии и Греции. В настоящее время готовится полное издание переписки о. Софрония с Д. Бальфуром, которая выйдет отдельной книгой под названием "Подвиг Богопознания. Письма с Афона". Подготовка к публикации иеродиакона Николая (Сахарова)
В настоящее время значительная часть христианского мира склоняется к принятию одной из опаснейших ересей, которая состоит в том, что якобы нет в настоящее время ни одной церкви, которая в полноте сохранила истину учения Христова, в полноте обладает ведением тайны святой благодатной жизни христианской в отношении нравственно-аскетическом, что многие из церквей, именуемых Христовыми, имеют равную благодать, и поэтому должно произойти соединение церквей на какой-то общей всем им программе. Один из самых частых вопросов, с которым приходится встречаться, — это вопрос о том, кто спасется и кто не спасется. Обычно эти люди думают, что спасется не только православный (по учению Православной Церкви), или не только католик (по учению Католической Церкви), но и все вообще добродетельные люди, верующие во Христа. Это мнение от протестантов перешло и к верующим других церквей; есть многие среди православных, держащихся этого мнения. Некоторые думают, что ни за одною из существующих ныне церквей нельзя признать полноту ведения и благодати, так как каждая из них в той или иной мере уклонилась от истины; что они (сии мудрецы) только теперь "на конец веков" постигли вполне дух учения Христова, а что до сих пор весь христианский мир в течение стольких веков заблуждался; что теперь пришло время, когда нужно соединить все расколовшиеся части во единую соборную и апостольскую Церковь, которая будет вполне истинствовать во всех отношениях, если при этом соединении будет принято только то, что является общим всем церквам. Некоторые, что еще хуже, помышляют в сердцах своих о каком-то особо высоком мистическом сверхцерковном понимании христианской религии, которое — …не буду обо всем этом говорить. Для того только уклонился в эту беседу, чтобы сказать Вам, что мне так хочется (и Богу молюсь об этом), чтобы Вы не прельстились этим всем, но твердо в сердце и уме убеждены были в том, что существует на земле та одна единая истинная Церковь, которую основал Господь, что Церковь эта хранит неповрежденным учение Христово, что она во всей своей совокупности (а не в отдельных членах своих) обладает полнотою ведения и благодати, и непогрешима. Что то, что некоторым кажется неполнотою в учении, есть не иное что, как еще остающаяся возможность научной разработки неисчерпаемого бесконечного богатства ее, что, однако, нисколько не противоречит сказанному выше об обладании полнотою ведения. Выраженное на Вселенских Соборах в окончательной форме учение Церкви — не может быть подвергнуто никаким изменениям, всякая дальнейшая работа ученая должна обязательно согласоваться с тем, что уже дано в Божественном откровении и учении Церкви Соборной Вселенской. Так же и в отношении благодати; полноту благодати может иметь только одна, единая Церковь, все же другие, имеют благодать за веру во Христа, но не в полноте. Можно верить и в то, что даже в наше время есть люди, которые по благодати Святого Духа равны древним великим святым (говорю это в связи с тем, что мне приходилось слышать о некоторых людях в России), ибо Христос днесь и во веки Тот же. Все это истина. Если кто отойдет от этой веры, тот не устоит…
Афон, 3/16 декабря 1932 г.
О неизбежности скорбей на пути ко спасению
Человеку, находящемуся в столь тяжком испытании, какое выпало на Вашу долю в настоящее время, писать крайне трудно, особенно это трудно мне, при тех отношениях, которые существуют между нами, вернее потому, что все выпадающие на Вас неудачи и скорби падают по моей вине.
И если бы возможна была вера в то, что я хочу Вам сказать теперь, то еще возможно полное исправление, полная победа. Но как можно ожидать от Вас этой веры ко мне теперь, после всего, что случилось уже с Вами?
Я еще удивляюсь Вашему великодушию и мужеству — как Вы еще не соблазнились вконец. Но если все-таки мы будем говорить не как младенцы, но как достигшие хотя бы по плоти мужеского возраста, то я решусь Вам сказать, что думаю, действительно думаю, не ложно, не ради словесного утешения.
Христианин никогда не сможет достигнуть ни любви к Богу, ни истинной любви к человеку, если не переживет весьма многих и тяжких скорбей.
Благодать приходит только в душу, которая исстрадалась. То трагическое положение, в котором оказались Вы теперь, не неведомо мне. Я сам до сих пор ясно помню ту невыразимо тяжкую брань, которую имел я в миру с врагом, в Париже особенно. Частично расскажу Вам.
