Сквозняк ворвался в Сан-Хуниперо на откидном сиденье фургончика Билли Винстона. Малолитражку рискованно швыряло то к одной обочине, то к другой, а потом снова выносило на разделительную полосу. Билли экспериментировал: одной рукой он пытался свернуть косяк, не расплескав содержимого высокой банки пива «Курз», и исполнял сидячую пляску под Боба Марли, хрипевшего из динамика.
— Ща зарубимся, чувак! — И Билли отсалютовал Сквозняку, окатив его хлопьями пены.
Сквозняк злобно затряс головой:
— Не махай банкой, смотри, куда едешь, и давай сюда мастырку.
— Извини, Сквознячок. Мне просто по кайфу, что мы с тобой катаемся.
Билли восхищался Сквозняком беспредельно. Сквозняк был поистине клевым: настоящий оттяжник эпохи Возрождения. Дни свои он проводил на пляже, а ночи — в кучерявых облаках сенсимильи. Сквозняк мог всю ночь курить траву, по ходу дела полируя пузырь текилы, но сохранить достаточно трезвости взгляда, чтобы рвануть за сорок миль в Хвойную Бухту, не возбудив подозрений у фараонов, и к девяти утра объявиться на пляже с таким видом, точно похмелье для него — понятие в высшей степени абстрактное. В списке личных героев Билли Винстона Сквозняк уступал только Дэвиду Боуи.
Вот он свернул косяк, поджег его и передал Билли:
— Взрывай.
— Что празднуем? — квакнул тот, пытаясь удержать в легких дым.
Пальцем в воздухе Сквозняк придержал вопрос и полез в кармашек гавайской рубахи за книжкой «Дионисийский Ежедневник: повод для каждой пьянки». Прослюнявив по страницам, нашел нужную дату:
— День независимости Намибии, — провозгласил он.
— Западло, — отозвался Билли, — праздновать независимость Намибии.
— Тут сказано, — продолжал Сквозняк, — что намибийцы отмечают свою независимость, зажаривая и поедая целого жирафа и запивая его смесью перебродившего сока гуавы и вытяжки из неких древесных лягушек, которая, по их поверьям, обладает волшебной силой. Когда праздник доходит до кульминации, всем мальчикам, достигшим совершеннолетия, острым камнем делают обрезание.
— Может, сделаем сегодня обрезание парочке технарей, если тоска заест? — предложил Билли.
Термин «технари» Сквозняк применял к студентам мужского пола из Технического колледжа Сан-Хуниперо. За редким исключением эти стриженные под полубокс юноши были ультраконсервативны и вполне довольны участью пушечного мяса для промышленной Америки. Своим жестким расписанием колледж просто придавал им нужную форму.
Их образ мыслей был настолько чужд Сквозняку, что в нем не теплилось даже здорового презрения к технарям. Обычные ничтожества. Зато студентки колледжа отвоевали себе в сердце Сквозняка особое место. Сомнительное удовольствие сорокамильного путешествия в обществе Билли Винстона он терпел лишь ради нескольких мгновений блаженства, которое можно обрести только меж раздвинутых ножек какой-нибудь половозрелой особи.
Билли Винстон был высок, болезненно тощ, уродлив, от него дурно пахло, и он обладал особым талантом всегда и везде говорить лишнее. Кроме того, Сквозняк подозревал, что Билли — голубой. Эта мысль укрепилась в нем однажды вечером, когда он заехал за Билли на работу — тот служил ночным портье в мотеле «Нам-в-Номера» — и застал его за чтением журнала «Плейгёрл». Благодаря своей профессии Сквозняк постоянно натыкался на скелеты в чужих чуланах. Если скелет Билли любит носить женские трусики, какая разница? Для Билли Винстона гомосексуальность — что прыщики для прокаженного.
Но водились у Билли и достоинства: у него имелась машина, она умела ездить и возила Сквозняка, куда он пожелает. Его собственный фургон пребывал в цепких лапах неких плантаторов марихуаны из Биг-Сура в качестве залога за сорок фунтов сенсимильи, которые Сквозняк припрятал в чемодане у себя в трейлере.
— Я так рассуждаю, — рассуждал между тем Билли. — Сначала завалимся в «Бешеного Быка». Потом шмякнем кувшинчик «маргариты» у Хосе, подрыгаемся в «Ядреном Ките», а если затащить в койку никого не получится, рванем домой и пропустим одну на сон грядущий в «Пене».
— Давай сначала в «Кит» завалим и поглядим, кто там тусуется, — выдвинул контрпредложение Сквозняк.
«Ядреный Кит» был главной молодежной танцплощадкой Сан-Хуниперо. Если хочется кого-то потискать, прямая дорога к «Киту». У Сквозняка не было намерения тащиться с Билли обратно в Хвойную Бухту и пить на сон грядущий в «Пене дна». Вечер в «Пене» — явная потеря времени, а Сквозняк твердо завязал с потерями. Завтра, толкнув сорок фунтов травы, он положит в карман двадцать штук. Двадцать лет протелепавшись вверх и вниз по побережью, нахлебавшись грошовых делишек, выручки с которых едва хватало на конуру, Сквозняк, наконец, вступал в круг победителей, где таким уродам, как Билли Винстон, не место.