О таких книгах, как грамматика г. Греча, надо говорить всё или не говорить ничего; поступить иначе было бы недобросовестно.
Мы не хотим говорить о ней всего, во-первых, потому, что о ней и так уж много было говорено; во-вторых, мы не имеем для этого ни времени, ни охоты, а в-третьих, почитаем это бесполезным делом, ибо, для полного и удовлетворительного разбора, надо начертать целую систему грамматики. Ибо в самом деле, сказать тому или другому грамматисту: «Вы неверно смотрите на этот предмет, не так излагаете то, ошибаетесь в этом», не значит ли это, что я думаю об этом не так, как г. Греч, ибо где у нас основные, оседлые понятия о русской грамматике, на которые бы можно было опереться при разборе чьего бы то ни было грамматического сочинения? А мое собственное мнение ни для кого не закон. Но для рецензента остается другая задача: показать, всегда ли верен автор собственным своим понятиям, не противоречит ли он иногда самому себе, ясно ли он излагает свою систему. Эта работа трудна, но бесполезна, да мы и не имеем для нее свободного времени, к тому же, может быть, нас бы и читать не стали, потому что такие предметы не для всех интересны. Неверностей, сбивчивости, странностей, словом недостатков в грамматике г. Греча очень много, но много и достоинств. Вообще эта книга, как магазин материалов для русской грамматики, есть сочинение драгоценное и, вместе с тем, горький упрек нам, русским, которых даже и нашему-то родному языку учат иностранцы.[2]
