Я сидел в «Хрене и редьке» и накачивался дешевым жиденьким пивом. Жизнь в очередной раз повернулась… нет, не скажу, что задом. Меня всегда удивляло, чем, на взгляд некоторых, зад у бабы хуже переда. Почему, когда начинается невезуха, говорят: жизнь, или там удача, повернулась задом? По мне, разница невелика. Ежели бабенка ладная, она хороша и спереди, и сзади. А ежели страшна, как переполненная каталажка в летнюю жару, так тоже один пень, с какой стороны глядеть. С заду, может, еще и лучше…
Ну, так вот, сижу я, тяну пиво, размышляю над странностями некоторых оборотов речи, и вижу, заваливает в кабак Усатый, вышибала из «Теплой норки», заведения мамаши Флоксы. У меня от одного вида его волосатых кулачищ челюсть заныла. В последний раз, как я в «Норке» был, он мне нехило заехал! Хорошо, зубы целы остались, хотя один долго шатался. А главное, ни за что вмазал. Подумаешь, на ногах я плохо держался. Между прочим, при деньгах был. Не повезло просто: задел случайно плечом племянника градоправителя, тот и растянулся на полу. Потому как сам был гораздо пьянее меня…
Ох, три болота и одна лужа! Усатый о чем-то поговорил с хозяином, тот кивнул в мою сторону, и вышибала направился в указанном направлении. Уж наверняка не извиняться за несправедливо причиненные побои, тем паче, тот случай еще весной приключился…
— Привет, Перчик, — выдвинул из-под стола табурет и уселся напротив. — Не жмись в угол, я не на работе. Вернее, не на основной работе.
Ухмыляется, урод. Очень смешно. Морду мне бьют далеко не впервой, но зубов лишаться не хочется. Обворожительная улыбка при моих занятиях — едва ли не нужнейшая вещь.
— Чего тебе, Усатый? Извиняться пришел?
— Да, щас! — хохотнул детина. — Не поверишь, так совесть заела, хоть в петлю лезь. Липка понимала, на что шла, когда к племянничку на колени усаживалась. Она, чтоб ты знал, любит, когда с ней жестко. А ты, полудурок, не разобравшись, решил с пьяных глаз за шлюху вступиться. Так что получил по справедливости.
Да, не люблю признаваться в некоторых своих слабостях. К примеру в том, что не выношу, когда при мне бьют женщин. Стоит только поддаться этой дурной стороне моей вообще-то вполне правильной, лишенной совести натуры, и я влипаю в неприятности и выгляжу даже не полудурком, а полным дураком. Особенно, как выясняется, в той истории с родичем градоправителя. Откуда мне было знать вкусы этой Липки? На вид она девчонка нормальная. Никак не скажешь, что ей нравится, когда ее головой о столешницу колотят. Может, на самом деле и не нравится, но, с другой стороны, за такое, наверное, платят больше… Так что, получается, влез я не в свое дело.
— И что тебе от меня нужно?
— Флокса велела узнать, ты девчонок по-прежнему объезжаешь или бросил?
Тьфу, да что ж такое! Нет бы ушлой содержательнице «Норки» потребовалось с моей помощью прищучить кого из богатеньких посетителей, деньжат из него вытянуть под угрозой супруге или невесте поведать о чудачествах благоверного (благоневерного? неблаговерного? тьфу!). Это я умею и люблю. А с тем, что ей нужно, после Ягодки решил завязать… Я, конечно, проходимец, жулик, бродяга без чести и совести, но существуют пределы, за которые заходить не хочется. Даже мне не хочется. Наверное, потому что не раз встречался с теми, у кого все пределы остались позади.
— Бросил, — прогудел я в почти пустую кружку, не поднимая глаз, чтобы не видеть глумливое выражение, которое непременно появится на физиономии Усатого.
— А может, в последний раз, а? — голос вышибалы звучал на удивление заискивающе, я даже решился посмотреть ему в лицо. Он поймал мой взгляд и заторопился. — Флокса сказала, за ценой не постоит. Жилье, харчи — это само собой. Делать с девкой можешь, что хочешь. Кстати, она очень даже недурна, строптива только сверх меры…
— Ус, если делать с ней можно все, почему Флокса тебя не попросит? Или не предложит этому вашему племянничку пару раз приложить ее головой об стол, а после оприходовать?
— Понимаешь, Перчик, девка уж больно хороша. Неплохие барыши принести может, ежели ее объездить. А головой об стол… На такие забавы у нас только один посетитель охоч, причем не слишком щедрый. Все больше в кредит берет, дядюшкиным положением пользуется.
Я задумался. Деньги мне, конечно, нужны, но пока не настолько. От Жучины я вроде как улизнул чисто, не думаю, что он меня ищет, значит, должок может подождать.
— Нет, Ус. Я с этим завязал. Ищите другого.
— Жаль. Ежели передумаешь, приходи. Вряд ли Флокса скоро найдет кого-то. Желающих-то много, а таких искусников, как ты — днем с огнем. А девка больно хороша, но строптива-а-а…
Не-не, это на меня не подействует. Ни лесть, ни вызов мастерству. Я, скорей всего, смогу вашу строптивицу сделать шелковой, только удовольствия мне это не доставит. Зеленым юнцом было интересно девчонок охмурять, пробуждать плотское желание, чтобы им становилось все рано с кем его удовлетворять. С симпатичным парнем или с жирным богатеньким завсегдатаем очередного заведения. Хотя далеко не все они жирные и богатенькие. Встречаются и такие, как я, да не так уж редко.
— Бывай, Ус, — я отставил опустевшую кружку и поднялся из-за стола. Пиво было жидким, вылакал я его немеряно, почти не захмелев, зато теперь веселый напиток настойчиво просился наружу.
