— Господи, нет… Это вы?
Возмущенный голос был обращен к ней? Аннабель Грэхем повернула голову, желая посмотреть на говорящего, и ее сердце камнем упало. Позже она поймет, что догадалась, кто это, еще до того, как обернулась. Короткие гласные — такому произношению учат в частных школах — лишали голос природной сексуальности.
Этот мужчина не привык проявлять эмоции, а значит, его охватывало невероятное возмущение. Белла сделала глубокий вдох, стараясь оправиться от удивления и вести себя вежливо.
Оливер Доусон, ведущий нейрохирург больницы имени Святого Патрика, казалось, замер, так и не дойдя до своего отделения. Он выглядел так, будто его только что ударила молния. Она выдохнула.
Закончив практику в хирургическом отделении и перейдя в гериатрическое, Белла безумно радовалась, что больше не придется выглядеть полной идиоткой перед этим мужчиной. Наконец она перестанет во все врезаться.
Перестанет быть… недостаточно хорошей. Во всем.
Стоило догадаться, что здесь у него тоже могут быть пациенты. У пожилых людей случаются приступы, бывают опухоли мозга. Они часто падают и получают травму головы. Сердце Беллы провалилось еще ниже. Возможно, именно сюда мистера Доусона вызывали чаще всего.
И да, «вы» относилось к ней, потому что он сверлил ее взглядом, который не смягчал даже теплый шоколадный оттенок глаз. А в костюме-тройке в мелкую полоску он выглядел еще более угрожающим, чем в хирургической униформе.
Возмущенный тон был ей знаком. Белла привыкла к тому, что ее останавливают, чтобы отчитать. Она снова вздохнула.
— Да, — призналась она. — Это я. — Она попыталась улыбнуться. — Как вы, мистер Доусон?
Взгляд Оливера стал еще сердитее, но Белла отвлеклась, подумав, что впервые видит хирурга без шапочки, закрывающей волосы, которые были даже темнее глаз и казались идеальными. Все в Оливере Доусоне излучало спокойствие и уверенность, но он был очень далек от тех мужчин, которым Белла пыталась понравиться. Казалось, ее улыбка стукнулась о его невидимую броню и отлетела, ударив ее. Оливер не только проигнорировал ее вежливость, но стал смотреть куда-то мимо нее.
— Что вы здесь делаете?
— Я начала практику в гериатрическом отделении.
Сначала она работала в хирургии. После трех месяцев в страшном отделении старых и немощных она должна была отправиться в долгожданную педиатрию, которую всегда любила больше всего. Пройдет еще несколько лет, прежде чем она сможет завести собственную семью, поэтому Белла собиралась насладиться общением с чужими детьми. Она хотела как можно скорее оказаться там. Особенно сейчас. Но ведь и детям бывает нужна помощь нейрохирурга? Где же она сможет спрятаться от Оливера Доусона? Может, в дерматологии нужна медсестра? Акушерстве или гинекологии?
Мужчина коротко мотнул головой, сообщая ей, что она неправильно ответила на его вопрос. Неудивительно.
— Я не говорил о вашем графике дежурств, — проговорил он. — Я хотел бы узнать, чем вы занимаетесь прямо сейчас. С этими пациентами.
— А…
Белла повернулась и заметила, что на нее с сочувствием смотрят пять пар глаз, скрытых толстыми линзами очков. И только тут Белла услышала музыку, лившуюся из маленького микрофона, прикрепленного к ее айподу. Старые добрые звуки кантри. Она понимала, что это выглядит немного неприемлемо. И громко.
— Я выключу, — поспешно заверила она, сопровождая слова действиями. — Мне пришлось сделать громче, потому что Уолли почти глухой и не слышал ритм.
— Точно! — Упитанный старичок, стоящий ближе всех к Белле, кивнул. — Совсем глухой.
На Уолли не обратили внимания, и подобная грубость очень возмутила Беллу. Типичный хирург, считающий, что он — дар Божий, настолько важный, что ему не обязательно соблюдать простые правила приличия. Когда он точно так же проигнорировал остальных пожилых людей, стоявших в полной тишине и напряженно смотревших на Оливера, ее возмущение переросло в активное неприятие. Может, он и стал хирургом, потому что предпочитает иметь дело с людьми, когда они находятся без сознания. Может, ему было совершенно плевать на то, как он заставлял других себя чувствовать.
Его взгляд снова остановился на Белле.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Он произносил слова медленно, будто говорил с отставшим в развитии человеком. Он уже не раз оскорблял ее: например, когда заявил, что ей нужно работать в яслях, если она носит маску, как слюнявчик.
Она почувствовала стойкое неприятие.
— У нас было занятие по танцам в стиле кантри, — сообщила Белла. — Точнее, мы осваивали электрическое скольжение.
Она улыбнулась пациентам. На прошлой неделе она обнаружила их здесь, в комнате отдыха, унылыми и скучающими.
Белла ни к чему их не принуждала, и у нее не было сейчас других дел. У нее был перерыв, черт побери! Она никому не мешала, и они все веселились, пока этот напыщенный хирург не прервал их. Если сейчас она попытается уговорить их подняться со стульев, могут возникнуть проблемы. Вон как выглядит бедная Эдна! А Уолли негодующе засопел, переводя взгляд с Доусона на Беллу. Возможно, скоро пациенту понадобится ингалятор. Она ободрительно улыбнулась ему.
— У нас неплохо получалось, не так ли? Давайте закончим на сегодня, а завтра у нас следующий урок. И мы попытаемся топать и хлопать на четыре счета.
