ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗАТЯНУВШИЙСЯ ПРОЛОГ
ГРУППА РИСКА
Лектор замолчал на минуту, сглотнул. От двухчасовой говорильни у кого хочешь горло заболит. На огромном экране светилась фотография развалины, развалины, руины до самого горизонта. Причем руины вполне современные, не гранит замшелый, а обломки бетонных плит и куски арматуры. — Зона риска, — продолжил лектор. — Место обитания тех, котого мы уже перестали называть людьми. Отбросы общества, изгои — беглые преступники, наркоманы и прочее. Отсюда им никуда не деться: не пустят местные законы. Лектор посмотрел на часы. — На сегодня закончим. Завтра лекция как обычно, в десять утра. Учтите, посещаемость будет проверяться. Игорь молча поднялся, небрежно бросил тетрадку с конспектом в пакет и двинулся к выходу. Он слышал обычный радостный шум студенческой компании — им, кажется, никогда не бывает ни скучно, ни грустно. Странные они, эти люди… Своей кожей, необычно тонкой и бледной, он ощущал множество направленных на него взглядов. И в миллионный раз проклинал себя. В его голове эхом раскатывался смех, слова, пусть даже не произнесенные, они были для Игоря не менее громкими. И Игоря опять захлестнула злоба. Обычная бессильная злоба, которая душит его все чаще в последнее время. Эти люди, что вокруг, их слова, их злорадный смех… Игорь иногда видел Чужих. Их было мало, по сравнению с людьми, но они сразу бросались в глаза. Бледнокожие, с потухшими глазами, они бродят по коридорам, улицам, меланхолично жуют свой завтрак в университетской столовой, меланхолично сидят в аудиториях и пишут конспекты. А кроме университета Игорь ничего больше не видел. Он родился в этом городе, в котором нет зданий кроме корпусов универа и жилых домов, и никогда не выходил за пределы городской черты. Поэтому о мире он знал только из теленовостей. Что-то где-то взрывалось, кипели какие-то войны, постоянно бродила масса правительственных интриг — это казалось очень далеким и вообще чужим. Чужим оно и было. Игорь молча посмотрел под ноги, на брошенный кем-то огрызок. Ничего не сказал и даже не повернулся, но внутри все перевернулось от молчаливой ненависти. Ко всему человечеству. К каждому из них в отдельности. Они все ублюдки. Они подлежат уничтожению. Голос снова зазвучал в голове Игоря. Та, которую он называл матерью, говорила, что это особенность Чужих. Они всегда слышат друг друга и того, кто ими управляет. Где-то во Вселенной еще остались подобные ему и они не стоят на коленях. Игорю стало стыдно за себя. Человеческая оболочка вдруг стала какой-то резиновой. Не родной. «Убей ублюдка! — кричал голос. — Разве ты не представитель высшей расы? Разве не ты один достоин жить? Убей!» Игорь сопротивлялся, как мог. Перед глазами поплыли полосы красного тумана, все отошло на задний план. Кроме голоса. Голоса его собственного, его Я, которое так и не смирилось с рабством. «Если бы та знал, с каким трудом я устроила тебя в университет, сказала в мыслях „мать“. — Тебя, как и всех, хотели отправить на рудники, но я не позволила. Смотри же, не подведи меня». На самом деле матерью она ему никогда не была. Да, она родила его и дала русское имя, но настоящая его мать… Где же она? И есть ли она? Или он просто еще одна клеточка, добытая варварским способом? «Она — человек!» — решил Игорь и изо всех сил пожелал возненавидеть ее, как ненавидел глумящихся над ним… ублюдков. И он рванулся вперед. Мелькнули глаза человека, который полминуты назад плюнул Игорю в лицо и сказал: «Чужеродная скотина!» Он тоже ненавидел Игоря, потому что он был человеком, а Игорь — Чужим. И вот руки Чужого впились в мягкое человечье горло. Пальцы с хрустом вошли в плоть. Игорь ощутил шейные позвонки, сжал еще сильнее. Из искалеченного горла человека вырывался хрип, на губах вздувались красные пузыри. Кровь текла по рукам Игоря, целая река крови. И шея, наконец, хрустнула — человек бессильно повалился на пол. Он был мертв.
На следующий день университет превратился в пчелиный улей. Случилось неслыханное: Чужой убил человека! Общественность была разгневана. Газеты как ни старались придерживаться норм приличия, но то тут, то там проскакивали заголовки «Бей Чужих!» Игоря, естественно, отправили в участок. Они пришли через двадцать минут. Пять человек в суровой серой форме и один — в черной. Игоря окутал ужас. Он узнал Измененных. Да, люди искренне ненавидели инородцев, но превращали своих же соплеменников в эти подобия… людей. Пустые взгляды Измененных отыскали Чужого в толпе студентов, которая стала быстро редеть. Будто десять оптических прицелов. Тот, у кого была черная форма, офицер, был Человеком. Он быстро оглядел Игоря. Чужой немыслимо побледнел от страха: сквозь кожу стали просвечивать сплетения сосудов, он обливался потом и не мог сойти с места. — Взять! Два ствола вскочили, уперев в Чужого черные взгляды; две пары рук скрутили его кисти и ноги; один кулак врезался в лоб так, что посыпались искры из глаз. — Лучше будет вам забыть все, что вы здесь видели, — сказал напоследок офицер, развернулся на каблуках. Вскоре Игоря бросили на заднее сидение машины. Он лежал лицом вниз и потому не имел возможности следить за дорогой. Вначале он пытался определить маршрут, следя за тем, в какую сторону поворачивает автомобиль, но вскоре они покинули известный Игорю район. Ехали долго. Вначале по асфальту, потом выехали на проселочную дорогу. Наконец, автомобиль остановился. Измененный распахнул дверцу, вытянул Игоря наружу и поднял на ноги. Вокруг были только поля. Желтая дорога уходила к полоске лесопосадок вдали. Но под ногами лежала прямоугольная тень. Игорь оглянулся и увидел железную стену сарая. Под крышей вяло вращался огромный вентиллятор. Его лопасти были покрыты сплошным слоем ржавчины, как, впрочем, и весь сарай. Только поперек квадратной двери проходила полоса светлого металла — от запора. Дверь открылась с натужным скрипом. Внутри было темно, клубилась пыль. Игоря втолкнули внутрь, следом вошли солдаты-Измененные. Дверь закрылась. Игорь почувствовал, как разжались пальцы на его руке. Его окутала тьма и тишина. Даже ржавый вентиллятор наверху вращался совершенно бесшумно. Игорь только сейчас по-настоящему испугался. Он чувствовал вокруг себя огромное и совершенно пустое помещение, это его и пугало. Он тряс головой в надежде отогнать ощущение пустоты, но не мог. Зажглась лампа. Игорь увидел зал, огромный зал, какой уж точно не мог уместиться в старом, насквозь проржавевшем сарае. Ослепительно блестел белый кафель на стенах и полу, потолок же был одним сплошным зеркалом. Игорь огляделся. Никакого намека на дверь, только плитка. Игорь сел на пол и, поджав колени к подбородку, переместил руки вперед. Наручники, оказывается, были вовсе не металлическими. Какая-то пластмасса. Почему же она показалась ему такой прочной? Игорь без труда сломал нелепые пластмассовые цепи, встал и, растирая кисти, пошел в обход зала. Плитки настолько плотно подогнаны друг к другу, что невозможно найти ни малейшей щелочки. Лампа, матовый стеклянный шар, висела под самым потолком. Свет ее был мягок и рассеян, он лился во все стороны одновременно. Зеркальный потолок отражал свет; создавался странный эффект — будто блики висят в воздухе. Игорь осмотрел каждую пядь стен и пола, но не нашел ничего даже отдаленно похожего на трещину или щель. В конце концов он сел, оперевшись спиной о стену, и уронил голову на колени. Что теперь будет? Что они скажут его «матери»? Что Игорь погиб в автокатастрофе, что его сбил водитель грузовика, когда тот шел домой. Но не покажут тело, мотивируют отказ выдуманными законами. — Руки связали, ноги скрутили, бросили в стены, морду набили. Игорь вскочил, судорожно оглядываясь по сторонам. Никого. Игорь испугался, решил, что это галлюцинация. Да, в такой обстановке недолго сойти с ума… — Взгляды пустые, сильные руки Чужого схватили, умрешь ты без муки… Вслед за простенькой строфой послышался такой же тихий и высокий смешок. Хихиканье. Игорь не выдержал: — Кто ты, черт тебя подери?! — заорал он. — Я? — голосок постоянно перемещался; теперь его источник находился в противоположном от Игоря конце зала. — Не много ли хочешь, Чужой? Голосок прыгал от стены к стене, выплевывал примитивные стишки. Игорь силился найти хоть что-то, что может быть источником звука, но не видел ничего, кроме белого кафеля. — Кто ты?! Выйди, сволочь, я убью тебя! Игорь готов был убить себя, прямо здесь, на месте. Что уж говорить об обладателе противного высокого голоса. — Молчать, раб! Игорь вздрогнул. Из глубин подсознания всплыло какое-то древнее воспоминание, что принадлежало даже не ему, а кому-то из предков. Такой голос, густой, немного дребезжащий, принадлежит Эрвенам. У них светло-салатная кожа, они выглядят совсем не так, как остальные Тароссы. Они не гуманоиды. Они аморфны, не имеют постоянной формы. Обычно они напоминают большие камни, но могут принимать какое угодно обличье. У них нет легких, нет голосовых связок — их голос звучит в мозгу. Они телепаты. Эрвены — Правители. Эрвены — Законодатели и Исполнители, они Власть, Справедливость и Суд в одном лице. В памяти зазвучали слова Таросса: «Встань на колени, мы их рабы, мы должны подчиняться» — «А как же… высшая раса? Ты же сказал, что мы…» Игоря обуревал страх вперемешку с недоумением. Тысячи эпох Тароссы были рабами Эрвенов… Они пришли со звезд еще тогда, когда никто из Тороссов не мог себе представить всю необъятность Вселенной. Примитивные племена гуманоидов обживали бескрайние просторы родной планеты, они поклонялись своему Солнцу и Земле. Эрвены пришли с небес и Тароссы приняли их за богов. Они были бессмертны. Никто из тех, кто пришел со звезд, не умирал. Вначале гости вели себя вполне дружелюбно. Но время шло, Тароссы из сообщества дикарей превращались в цивилизованное общество. И вот тогда Эрвены ввели законы, ограничивали и делили так, как им было угодно. В конце концов, Тароссы превратились в рабов. Эрвены селили их в ямах, обложенных кирпичами. Позволяли есть только вареные корнеплоды. Заставляли работать от зари до заката в любое время года. Длинными зимами, когда все вокруг сковывал дикий мороз, Тароссы разбивали смерзшуюся землю кирками, рыхлили ее, копали траншеи. Эрвены ставили в вырытые ямы странные машины. Изредка эти машины изрыгали огонь, который вспарывал ледяное небо. — На колени! — Да, Повелитель… Игорь безропотно опустился на колени и закрыл глаза, чтобы не увидеть случайно то, чем был его Повелитель. Что-то мягкое коснулось его щеки. — Ты чужой здесь, — тихо произнес Эрвен. — Как и я. Игорь ощутил на своей голове руку, обычную пятипалую человеческую руку. Открыл глаза — прямо перед лицом колыхалось прозрачное марево. — Да, Повелитель, я чужой… — Пойдем со мной. Пойдем и ты станешь свободным на своей родине… Матр-Энс. Игоря буквально встряхнуло — настолько сильной оказалась дрожь. Эрвен произнес его имя, настоящее имя Таросса, а не земная кличка. Он стоял на коленях и слушал речь Эрвена на его родном языке — набор абсолютно непередаваемых графически звуков. Перед глазами плыл алфавит Тароссов. Вспоминались слова. — Да, Повелитель, — прошептал он… И все исчезло. Не было больше Эрвена, не было его басовитого голоса, похожего на гул двигателя. Зато откуда-то возникла дверь. Обычная металлическая дверь в обложенной плиткой стене. Клацнул замок, вошел тот самый офице в сопровождении двух солдат. Он не в руках прозрачный пакет с черными гротескными фигурками. Офицер улыбнулся, но улыбка вышла жесткая, будто выточенная из стали. Вовсе не доброжелательная, хотя скорее всего он этого и не желал. Он остановился в нескольких шагах от Игоря. — Молишься? — спросил он. — У Чужих есть бог? — Мы сами себе боги, — промямлил Игорь; в голове еще плавал тяжелый серый туман. Бровь офицера удивленно приподнялась. — Вот как? Может, ты еще скажешь, что у вас есть честь и достоинство? Игорь до крови прикусил язык, чтобы не вылетели страшные слова. И не удержался от стона; на губах показалась темная кровь. — Э-э! — офицер размахнулся и ударил его по щеке ладонью, а потом взял за воротник и принялся трясти. — Не вздумай, слышишь! Наверное, он подумал, что Игорь вводит себе яд. Но тот открыл глаза и сел на полу. Офицер выпрямился. Лампа на секунду погасла, на Игоря обрушилась темнота. Потом стеклянный шар засиял снова — слабым зеленым светом. Игорь удивленно огляделся. Свет едва-едва разгонял темноту, но Таросс ясно видел, что никакой плитки на стенах нет, что это простой ржавый металл. И сидит он на грязном полу, а вокруг него — ящики, бочки, коробки. Откуда-то из угла несет падалью. Офицер подошел вплотную, поднял Игоря за шиворот — в его руках оказалась заключена недюжинная сила. — Говори, выродок, зачем убил?! — крикнул он в лицо Игорю. — Вам же промывают мозги с самого детства! Ну?! Игорь молчал. Как мог он объяснить то, что чувствовал в тот момент. Силу той ненависти нельзя описать словами. Офицер ухмыльнулся. — Разве вас, выродков, не предупреждают, что вы принадлежите к группе риска? А знаешь, что это означает? Если кого-то из вас убьют расследования не будет. Ничего не будет, слышишь! Говори, падла! Игорь молчал. Произошедший от обезьяны угрожает ему… И его уже не интересуют бешеные, остекленевшие глаза человека, и его слюнявый рот, который выкрикивает какие-то слова. Все это — чушь полная… Офицер отошел. Игорь упал на пол. Его лицо превратилось в сплошное кровавое месиво. Офицер отер руки, вытащил из кармана сигарету, закурил. Несколько секунд посмотрел, как корчится у его ног Чужой, а потом отдал приказ: — Убить. Игорь очень удивился, когда пуля врезалась в живот. Обычно солдаты никогда не промахиваются. Боль покатилась по телу волнами, становилась то сильнее, то слабее. В голове зазвучала слышанная когда-то песня. Вроде бы, по радио ее крутили…
