Крас поднял серебряный кубок на уровень глаз и взглянул поверх на Винченцо. Барон сидит в кресле и молча смотрит в камин, за окном и в печной трубе завывает вьюга. Лицо сохранило остатки загара и обзавелось тонкими морщинками в уголках глаз. В зал долетают надрывные вопли женщины, Винченцо каждый раз вздрагивает и бросает взгляд на выход и переводит на медную лампу на столе. Отполированный бок отражает пламя камина и светильники на стенах.
— О чём задумался? — Спросил Крас и пригубил вино.
За прошедший год он подрос и раздался в плечах, превратившись из мальчишки в молодого мужчину. Одет в плотную белую рубаху с закатанными рукавами и распахнутым воротом. Волосы коротко острижены, на макушке торчит непослушный хохолок.
— О желаниях. — Ответил Винченцо, вновь глянув на лампу. — Что лучше загадать? Вернуть Орландо? Золото? Здоровье? Что вообще может джинн?
— Зачем возвращать живого? — Спросил Крас, поднимая бровь. — Мы не нашли трупа.
— А может, оракул явится за обещанным?
— Оракула мы тоже не нашли. — Подметил слав. — Думаю у нас есть куда более важные заботы, чем эти мелочи.
Винченцо вздохнул, поднялся, свет от камина лёг на лицо, осветив свежий шрам. Глубокий, тянущийся от левого виска к носу и пересекающий уголок губ. Правую руку барон прижимает к телу, при движении из-под одежды выглядывают бинты.
— Ты прав… Орландо вернётся сам, если захочет…
Крас глянул в окно, на снежный шлейф, накрывающий виноградники и заметающий двор. Отхлебнул вина. Вновь натужно завопила женщина, и эхо понеслось по коридорам поместья.
— Хорошая зима. — Подметил слав, вставая и становясь рядом с Винченцо.
— Слишком холодная. — Заметил барон. — Лишь бы виноград не погиб и крестьяне.
— Лучше холод, чем налёт соседей. За зиму натренируются наши бойцы, а весной, пока дороги размыты, обустроим оборону.
— Сомневаюсь, что зима остановит всех. — Вздохнул Винченцо и коснулся шрама, поморщился. — Слишком неспокойные времена нынче. В Париже появился второй Папа, и там стягиваются войска. Скоро двинутся на Рим. Тогда мы все захлебнёмся кровью, почти как во времена Суллы или Цезаря. Боюсь, что магометане решат продвинуться из Испании и взять реванш. Только у франков уже нет второго Роланда…
Крас мотнул головой, отпил из кубка и осторожно похлопал друга по плечу.
— Не двинутся, весь восток купается в крови из-за междоусобиц. Халифат растаскивают на кусочки.
Винченцо вздохнул, плечи опустились. Отошёл к столу и поднял лампу, провёл большим пальцем по едва заметной гравировке вдоль носика. Вздрогнул, вновь услышав женский вопль, шагнул к выходу. Крас взял за плечо, сдавил и покачал головой.
Барон кивнул и вернулся в кресло, взял полный до краёв кубок и поднёс ко рту. Кадык часто задёргался, по подбородку побежала рубиновая струя, заляпала грудь. Запрокинув кубок ножкой к потолку, шумно выдохнул и грохнул о стол. Лампу поставил рядом и откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и подпёр голову кулаком.
В коридоре нарастает топот, Крас подобрался, положил ладонь на рукоять короткого меча, свисающего с пояса. Повернулся, как раз когда в зал влетела запыхавшаяся женщина. Тяжело дыша согнулась, уперев ладони в колени и задыхаясь выпалила:
— Родила!
Винченцо сорвался с кресла, побежал едва заметно прихрамывая на левую ногу. Женщина вжалась в дверной косяк, когда барон промчался мимо, глянула на слава. Крас покачал головой и она поспешила за господином. Слав опустился в кресло, взял бутылку вина и долил в кубок. Подумав, налил и Винченцо.
Взял лампу с джинном и подбросил на ладони. Мышцы напряглись силясь удержать, через медные стенки ощущается, как внутри нечто активно ворочается. Метал тёплый, даже горячий, а выгравированные символы слабо светятся.
— У нас есть Сила, — пробормотал Крас, — равной которой не осталось. Но мы не знаем, как ей распорядиться. Какая ирония. Что бы такое загадать, что б не стало хуже?
Поместье погружается в тревожную тишину, даже вьюга притихла, прислушиваясь к крику младенца. Крас ухмыльнулся и рывком провёл ладонью по символам.
