I
— Ты спятил! — накинулся на него Стивен Александер, — Нельзя лететь на Марс в одиночку!
Скотт Никсон раздраженно хватил кулаком по столу.
— Почему? — закричал он, — Кораблем может управлять и один человек. Джек Райли болен, а других пилотов у нас нет. Через пятнадцать минут корабль должен стартовать. Потом будет поздно. Это наш последний шанс на ближайшие несколько месяцев.
Джерри Палмер, сидевший возле громоздкой аппаратуры космической связи, потянулся к бутылке с шотландским виски и плеснул себе в бокал.
— А знаете, док, пусть летит, — сказал Джерри, — Какая разница? Он все равно не достигнет Марса. Вырвется в космос и погибнет где-нибудь на полпути, как все остальные.
— Думай, что говоришь, — сердито бросил ему Александер, — И следи, сколько пьешь.
— Не ругайте его, док, — вступился за Палмера Скотт. — Он говорит правду. Естественно, я никуда один не полечу. Вы ведь знаете, что эти полеты окрестили «мостом из костей». Даже шутка такая появилась: «Перейти на Марс по мосту из костей».
Старик удивленно посмотрел на Скотта.
— Никак ты разуверился? Сомневаешься, что доберешься туда?
Скотт покачал головой.
— Я не разуверился. Кто-нибудь туда долетит… в свое время. А пока слишком рано. Зачем пополнять этот список?
Горько усмехнувшись, он махнул рукой в сторону стены, на которой красовалась бронзовая доска.
— Почетный список наших потерь. Заполнена почти вся. Скоро вам придется заказывать вторую.
Имя одного Никсона уже увековечили в бронзе: Хьюг Никсон, пятьдесят четвертый по счету. Ниже стояло имя его напарника: Гарри Декер.
Дремавшая аппаратура космической связи вдруг проснулась и выплеснула из динамиков целое море звуков. Вместе с треском, шумами и завываниями эфира в комнату влетели знакомые сигналы.
Скотт напрягся, вслушиваясь в послание, преодолевшее миллионы миль… Ничего нового. Все те же слова, упорно повторяемые год за годом; все то предостережение, которое посылала землянам красная планета:
«Нет. Нет. Не прилетайте сюда. Опасно!»
Скотт повернулся к окну и нашел на вечернем небе оранжево-красный глаз Марса.
Ну сколько можно тешить себя надеждами? Надеяться, что Хьюг все-таки достиг Марса и что однажды вместе с этими странными сигналами он даст знать о себе?
Хьюг погиб, как и все те, чьи имена были высечены на бронзовой доске. Чрево космоса поглотило его брата. Хьюг мечтал прорвать завесу тайны… И вот его нет. А тайна осталась.
Дверь комнаты широко распахнулась. Потянуло холодным вечерним ветром. Вошедший, которого звали Джимми Болдуин, тщательно закрыл дверь и оглядел всех, кто находился в комнате. Как и всегда, взгляд у него был отсутствующим.
— Хороший вечерок для полета на Марс, — сказал Болдуин.
— А как же твои цветы, Джимми? — ласково, как ребенка, спросил его Александер, — Ты пошел к нам, а они остались и наверняка скучают по тебе.
— На Марсе полным-полно цветов, — ответил Джимми. — Может, когда-нибудь я туда слетаю и посмотрю.
— Лучше подожди, пока другие пробьют надежную дорогу, — с горечью посоветовал ему Палмер.
Джимми переминался с ноги на ногу. Казалось, он шел сюда с какой-то целью, но забыл, с какой именно. Потом он медленно повернулся к двери и взялся за ручку.
— Я пойду.
Дверь шумно закрылась, но холод не исчез. Этот холод не был природным явлением; он сопровождал Джимми Болдуина… странный, потусторонний холод, который почему-то не желал покидать их комнату.
Палмер плеснул в бокал очередную порцию виски.
— А ведь Джимми был непревзойденным пилотом. И посмотрите на него теперь!
— Рекорд Джимми держится до сих пор, — напомнил радиооператору Александер, — Еще никому не удавалось восемь раз слетать на Луну и остаться в живых.
Катастрофа случилась, когда корабль Болдуина возвращался назад. Крошечный метеорит — совсем песчинка — пробил обшивку, ворвался в кабину и застрял между глаз у Энди Мейсона — лучшего друга и напарника Джимми.
Воздух со свистом ринулся в пробоину, и вскоре кабина наполнилась космическим холодом. Все вокруг покрылось остроконечными ледяными кристаллами.
Каким-то образом Джимми сумел заделать пробоину и выжать из двигателей все, чтобы побыстрее достичь Земли. Запасов воздуха у него было в обрез, и каждая минута могла оказаться последней.
Другие пилоты в такой ситуации наверняка не выжили бы, но Джимми был асом и знал, что паника и необдуманные действия убивают не хуже метеоритов. Он долетел до Земли и самостоятельно выбрался из кабины. Только лицо у него было совсем белым и губы шептали что-то невразумительное.
Джимми по-прежнему жил при космодроме, ставшем ему домом. Он целыми днями возился с цветами. К кораблям он потерял всякий интерес и безучастно наблюдал, как они взлетают и садятся. Все относились к нему с большой теплотой, особенно пилоты. Случившееся с Джимми вполне могло произойти с каждым из них.
— Мы все свихнувшиеся и повернутые, — сказал Скотт, — Все. И я не исключение. Поэтому я полечу на Марс один.
— Я тебя не пущу, — решительно возразил ему Александер.
Скотт уперся костяшками пальцев в крышку стола.
— Вы не можете меня остановить. У меня есть официальный приказ. Полечу ли я один или с помощником — никакой разницы. Корабль стартует вовремя, и в момент старта в кабине буду находиться я.
