Портрет игумении

Портрет игумении

Авторы:

Жанр: Историческая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 3 страницы. У нас нет данных о годе издания книги.

Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.

Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания

Читать онлайн Портрет игумении


(Святочный разсказъ).

Нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ, въ дождливый осенній вечеръ, я собрался къ моему старому знакомому, отставному полковнику Ш. У полковника, холостяка и хлѣбосола, почти ежедневно собиралось по вечерамъ пріятное общество. Иногда играли въ карты, а то просто бесѣдовали у камина, полулежа на мягкихъ турецкихъ диванахъ, куря сигары и запивая разсказы и споры старымъ, отличнымъ виномъ, на которое не скупился хозяинъ.

У полковника я засталъ, какъ и разсчитывалъ, нѣкоторыхъ нашихъ общихъ пріятелей. Тутъ былъ и докторъ Н., и племянникъ полковника, молодой товарищъ прокурора, и художникъ С.

— А! вотъ и вы, и очень кстати, — сказалъ мнѣ хозяинъ, въ то время какъ я со всѣми здоровался, — докторъ сейчасъ разсказалъ намъ очень интересный случай и намъ хотѣлось бы знать ваше о немъ мнѣніе.

— Очень радъ, — отвѣтилъ я, — и сейчасъ буду къ вашимъ услугамъ, но прежде всего позвольте замѣтить вамъ, дорогой хозяинъ, что погода сегодня самая возмутительная и я продрогъ до костей. Если хотите, чтобы я говорилъ складно, то развяжите мнѣ языкъ чѣмъ-нибудь согрѣвательнымъ.

Полковникъ налилъ мнѣ стаканъ вина.

Послѣ нѣсколькихъ глотковъ, пріятная теплота пробѣжала по моему тѣлу, я придвинулся къ камину.

— Въ чемъ же дѣло, господа? на счетъ чего вамъ угодно знать мое мнѣніе? — спросилъ я моихъ собесѣдниковъ.

— Вы должны сказать намъ, — отвѣтилъ мнѣ, громко смѣясь, молодой юристъ, — считаете ли вы себя способнымъ вѣрить въ существованіе духовъ или въ сверхъестественныя силы.

— Тише, — шутливо крикнулъ докторъ, стуча золотою табакеркою о столъ, — господинъ товарищъ прокурора, я призываю васъ къ порядку! Зачѣмъ вы начинаете съ конца?.. Видите-ли, обратился онъ ко мнѣ, мы говорили о случаѣ изъ моей сегодняшней практики.

Рано утромъ меня позвали къ одной паціенткѣ. Я знаю ее давно, это умная и разсудительная женщина. Я ее засталъ въ большой тревогѣ. Несмотря на свои лѣта, она была въ такомъ лихорадочномъ состояніи, что даже не могла отвѣтить на мои вопросы. Я понялъ, что съ ней произошло что-нибудь необыкновенное. Наконецъ, она разсказала слѣдующее таинственное приключеніе, бывшее съ ней прошлой ночью. Вскорѣ послѣ полуночи ее разбудилъ какой-то странный шумъ, черезъ нѣсколько мгновеній она увидѣла, что въ ея спальню вошла озаренная электрическимъ свѣтомъ ея покойная сестра, кивнула ей головой и хотѣла даже протянуть къ ней руку. Тогда моя паціентка изъ всѣхъ силъ закричала отъ ужаса. Видѣніе исчезло, сдѣлавъ ей рукою угрожающее движеніе.

— Что же вы думаете объ этомъ, докторъ? — спросилъ я, не особенно заинтересованный.

— Я? ничего! Я ей объяснилъ, что таинственное освѣщеніе происходило отъ свѣта уличнаго фонаря, падающаго на противоположную дверь, а все остальное — дѣйствіе ея разыгравшагося воображенія. Она мнѣ не повѣрила и даже настаивала, что ясно видѣла родимое пятно на лбу сестры.

— Я съ вами согласенъ, докторъ, — замѣтилъ я, — что такія видѣнія могутъ только пригрезиться. Природѣ было бы слишкомъ много дѣла, если бы она вздумала связывать все прошедшее съ настоящимъ. Что умерло — то мертво. Было бы мило, еслибы каждый духъ такъ, ни съ того, ни съ сего, являлся нарушать наше спокойствіе. Единственное, средство избавить людей отъ такихъ глупостей, это смѣяться надъ ними.

— Но и насмѣшками ихъ разувѣрить нельзя, — перебилъ меня докторъ:- они настаиваютъ, что видѣли и слышали то и то. Ну, хорошо, положимъ даже, что это и правда, точно видѣли; но вѣдь все же еще не сказано, что это духъ. А между тѣмъ суевѣрный человѣкъ скорѣе позволитъ отсѣчь себѣ голову, чѣмъ допустить естественную причину своего видѣнія, и чѣмъ несообразнѣе видѣніе, тѣмъ болѣе онъ ему вѣритъ. Что вы на это скажете, полковникъ?

Хозяинъ нашъ съ видимымъ интересомъ слушалъ разговоръ и отъ меня не ускользнуло, что при послѣднихъ словахъ доктора онъ покачалъ головою.

— Вы, кажется, дѣйствительно готовы вѣрить моей паціенткѣ,- весело добавилъ докторъ.

Полковникъ, затянувшись сигарой, отвѣтилъ серьезно и задумчиво:

— Я не вѣрю въ сверхъестественное, но и не отвергаю его болѣе…

— Болѣе? — воскликнулъ удивленный докторъ. — Значитъ было время, когда вы иначе смотрѣли на вещи, вольнодумцемъ были; теперь же вы не то. Если это не тайна, полковникъ, то разскажите намъ происшествіе, которое произвело въ васъ эту перемѣну.

Мы присоединили наши просьбы. Таинственные разсказы слушаются очень весело, когда сидишь въ пріятной компаніи вокругъ стола и заливаешь свою дрожь хорошимъ виномъ.

— Это не тайна, — сказалъ полковникъ, — но не думайте, чтобы въ моей исторіи были настоящія привидѣнія, это только странный случай, со мною приключившійся и навсегда оставшійся для меня необъясненнымъ.

Онъ помолчалъ съ минуту, очевидно вспоминая подробности далекаго прошлаго, и потомъ продолжалъ:

«Въ началѣ сороковыхъ годовъ, совершенно молодымъ человѣкомъ, едва надѣвшимъ офицерскіе эполеты, я получилъ приглашеніе отъ моего дяди погостить у него. Мой дядя — братъ моей матери — графъ Б-цкій, жилъ въ Польшѣ, въ своемъ великолѣпномъ имѣніи, о которомъ я съ дѣтства много слышалъ. Нашъ полкъ стоялъ въ Варшавѣ, я очень обрадовался дядиному приглашенію, тотчасъ же взялъ отпускъ и, съ первымъ дилижансомъ уѣхалъ. Это было въ октябрѣ; вечеръ задался самый ненастный и вѣтрянный, когда мы выѣхали изъ Варшавы. Пассажиры дилижанса состояли, кромѣ меня, изъ стараго поляка-помѣщика и какой-то монахини, которая забилась въ уголокъ и шептала молитвы. Между тѣмъ старикъ старался завлечь меня въ разговоръ. Мы и разговорились. Погода съ каждой минутой становилась все хуже, мы проѣхали открытое шоссе и теперь были въ лѣсу, но вѣтеръ все-таки врывался въ карету. Тучи такъ и неслись по небу, изрѣдка изъ-за нихъ показывалась луна. Вдругъ я замѣтилъ, что мы ѣдемъ тише и только что хотѣлъ объ этомъ сказать моему сосѣду, какъ монахиня обратила ко мнѣ свои черные глаза и прошептала: „скоро лошади совсѣмъ остановятся.“


С этой книгой читают
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


В индейских прериях и тылах мятежников
Автор: Джеймс Пайк

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Чудесная планета

Эта чудесная планета не знала технического прогресса. Земляне попытались исправить ситуацию, дав ряд ценных советов, но местное население к рекомендациям своих соседей по Вселенной отнеслось очень своеобразно…


Мирон, сын Мирона

Мои герои существуют в придуманном мною мире, но этот мир реален. Это роман в жанре альтернативной истории. Заходите все, кто любит мир средневековья, мужчин-рыцарей и прекрасных женщин, кто вообще любит интересные книги.


Забытый воин
Автор: Эрин Хантер

Конец звезд совсем близко. Трое должны стать четырьмя ВО ИМЯ решающей битвы с Тьмой.Звездное племя разобщено как никогда, что сеет тревогу и раздоры среди их подопечных - четырех племен лесных котов. Силы Сумрачного леса растут, и с каждым днем Искре все труднее нести бремя своих обязательств.Голубку преследуют кошмары о грядущих несчастьях.В жизнь Грозового племени возвращаются двое соплеменников - из настоящего и прошлого. И это становится для Грозовых котов очередным испытанием.Кроме этого, из небытия и неизвестности возникает еще один знакомый всем племенам персонаж.


Человек хотел добра

В книгу ярославского писателя Виктора Московкина включены рассказы и повесть «Как жизнь, Семен?», посвященные школьникам и подросткам, делающим первые самостоятельные шаги.


Другие книги автора
Сергей Горбатов

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В третий том собрания сочинений вошел роман "Сергей Горбатов", открывающий эпопею "Хроника четырех поколений", состоящую из пяти книг. Герой романа Сергей Горбатов - российский дипломат, друг Павла I, работает во Франции, охваченной революцией 1789 года.


Последние Горбатовы

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В седьмой том собрания сочинений вошел заключительный роман «Хроники четырех поколений» «Последние Горбатовы». Род Горбатовых распадается, потомки первого поколения под влиянием складывающейся в России обстановки постепенно вырождаются.


Изгнанник

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В шестой том собрания сочинений включен четвертый роман «Хроники четырех поколений» «Изгнанник», рассказывающий о жизни третьего поколения Горбатовых.


Старый дом

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В пятый том собрания сочинений вошел роман «Старый дом» — третье произведение «Хроники четырех поколений». Читателю раскрываются картины нашествия французов на Москву в 1812 году, а также причастность молодых Горбатовых к декабрьскому восстанию.