Лепта
Авторы: Пётр Кириллович Федоренко
Жанры: Биографии и мемуары, Историческая проза
Цикл: Новинки "Современника"
Формат: Полный
Всего в книге 85 страниц. Год издания книги - 1984.
Книга рассказывает о жизни гениального русского художника Александра Иванова, автора всемирно известной картины «Явление Христа народу». Используя интересный, малоизвестный широкому читателю фактический материал, П. Федоренко воспроизводит события политической, культурной жизни России первой половины XIX столетия. В книге мы встречаем таких деятелей русской культуры, как Брюллов, Гоголь, Тургенев, Герцен, оказавших свое влияние на творчество Александра Иванова.
Читать онлайн Лепта
Мы живем в эпоху приготовления для человека лучшей жизни…
Мы должны быть бодры и достойны этого трудного переходного времени.
Александр Иванов
Часть первая
ВДОХНОВЕНИЕ ПЕТЕРБУРГА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Никогда не устанет удивляться Андрей Иванович тому, как начинается в юноше художник. Кажется, был всего-навсего способный рисовальщик, хорошо работал в натурном классе, складки греческих туник славно оттушевывал. И вдруг появилась в его рисунке душа! Ведь это любо-дорого посмотреть!
Андрей Иванович позвал Гришу Лапченко к себе в мастерскую, которая находилась в его квартире, тут же в Академии художеств, позвал, как нередко это делал, вроде бы потолковать об искусстве, а на самом деле и об искусстве потолковать и накормить домашним обедом способного ученика — несладко ведь живется ребятам на казенном содержании.
Декабрьский день уж померк, и Андрей Иванович рассматривал рисунок Гриши при свечах. Верно схватил Гриша напряженное тело Лаокоона{1}, опутанного змеями, неуловимыми штрихами передал не только его страдание, но и гордость… Надобно теперь, чтобы Гриша с других точек нарисовал героя. Пусть рука крепнет и развивается вкус на высоких образцах.
Андрей Иванович отложил рисунок, внимательно посмотрел на ученика: Гриша был хорош — черноглазый, чернобровый, что называется, писаный красавец. Правда, худ не в меру. Синяя казенная куртка как на вешалке болтается. Ну да были бы кости. Главное, понятлив Гриша… Андрею Ивановичу вспомнился Карл Брюллов{2}. Кто бы знал, как нелегко было его — своенравного, капризного — научить усидчивости, труду. Помог Лаокоон. Рисовал Карлуша скульптурную группу с разных точек сорок раз.
Андрей Иванович устроил рисунок Гриши на мольберте поверх своего картона «Целование Иуды», который выполнял для церкви военного поселения полка графа Аракчеева, потом присел рядом с Гришей. Был у него в мастерской старый, перемазанный красками диванчик, как раз двоим посидеть. Все в нем удобно и изящно: мягкое сиденье, гнутая спинка, подлокотники и ножки в виде львиных лап. Во время работы на нем нагромождались эскизы, книги. Пришел кто: Саша ли, сын, или, как сейчас, Гриша — садись, пожалуйста, рядом, покажи, что сочинил…
О том, за что богиня Афина покарала троянского жреца и сыновей его, наслав на них чудовищных морских змей, Андрей Иванович не раз рассказывал в классе. Сейчас ему важно было, чтобы молодой художник понял, отчего древние ваятели изобразили Лаокоона страдающим, но не кричащим от боли… Не в этом ли заключена суть искусства? Крик — это последняя ступень действия, а нужно, чтобы каждый, кто видит произведение искусства, мог предполагать, что было до этого момента и что будет потом…
Гриша Лапченко робко слушал. Он первый раз в мастерской Андрея Ивановича. Ему внове, что уважаемый профессор запросто говорит с ним. Внове видеть вокруг себя изобилие художнических принадлежностей. На полках теснятся бычьи пузыри с красками, баночки, кисти, кисточки в пучках, мелки, грифели, угольные карандаши. На длинном столе и под ним громоздятся чистые холсты, картоны. Тут и там — даже в застекленном шкафу, в котором хранятся книги с золочеными переплетами, белеют гипсовые слепки голов, торсов, ног и рук Лаокоона и его сыновей. Тут и там на стенах и на подставках помещены образа и картины. Грише хотелось бы рассмотреть их внимательно.
Андрей Иванович перехватил его взгляд, тоже посмотрел на картины. Они накопились тут за много лет. Его работы — автопортрет и портрет жены Екатерины Ивановны, подаренные профессором Григорием Ивановичем Угрюмовым{3} виды итальянского города Рима, картина сына Саши «Приам испрашивает тело Гектора», копия большой картины Карла Брюллова «Явление Аврааму трех ангелов», добросовестно выполненная Сашей же. Рядом с нею картина Карла «Нарцисс», купленная Андреем Ивановичем у академического совета. Ее он сам копирует…
Андрей Иванович продолжал разговор о Лаокооне, но скоро внимание его было отвлечено веселым девичьим смехом в гостиной. Это дочери Андрея Ивановича Катя и Маня и подружка их Варенька обсуждали предстоящую Катину свадьбу. Ее посватал художник Андрей Сухих.
Неожиданно в прихожей раздалось бряканье дверного колокольчика. Слышно было, как побежала по коридору крепостная девушка Арина, как вошел кто-то. Тут же постучали в мастерскую. Гриша — ему ближе — распахнул дверь. И отшатнулся. На пороге стоял сам президент Академии Алексей Николаевич Оленин{4}. Маленький, быстроглазый, он словно не заметил Гришу:
— Не удивляйтесь, милостивый государь Андрей Иванович, без посыльного решил обойтись. Дело сугубой важности. Поутру присяга новому государю Николаю Павловичу. Прошу вас на завтрашнюю присягу привести своих воспитанников в полном порядке, — и добавил жестко: — Полагаю, что ваши успехи и успехи вашего сына не освобождают вас, Андрей Иванович, от соблюдения правила о недопущении воспитанников в квартиры профессоров. — И опять он не взглянул на Гришу.
Было такое правило в Академии. Придумал его сам Алексей Николаевич. Но никогда не случалось, чтобы кто-то вспоминал об этом.
— Григорий Лапченко — мой гость, ваше превосходительство, — торопливо сказал Андрей Иванович. Оленин хмыкнул. За его спиной Андрей Иванович увидел профессора Егорова
