Моя карьера поп-принцессы началась в закусочной «Дэйри куин».
Должна признаться, что в то время я была самой что ни на есть заурядной девицей пятнадцати лет от роду: успеваемость ниже среднего, неблагополучная семья, проблемы переходного возраста и дурная привычка подпевать за любой хитовой песней, звучащей по радио. Той Уандер Блэйк пришлось пережить весь девятый класс в школе на полуострове Кейп-Коде, где ее считали изгоем.
Другая же Уандер Блэйк батрачила в «ДК» каждый божий день и перепела все песни, что передавали по радио, только бы заглушить голоса посетителей и спокойно лелеять мечту о побеге! Поющая Уандер бредила побегом с Кейп-Кода, побегом из школы, побегом в какой угодно город любой страны мира. Желательно, конечно, в Нью-Йорк или Лос-Анджелес, хотя Лондон и Париж тоже подойдут, как, впрочем, и любой знойный курортный город в Латинской Америке с пляжем и ночной жизнью.
Такие обычно показывают в мыльных операх на испанском телеканале. Она также мечтала сбежать от родителей, чей союз медленно, но верно распадался, уйти оттого горя, которое захлестнуло семью после смерти сестры. Где бы ни находился этот город-сказка, другая Уандер Блэйк рванула бы туда и заново открыла себя, стала бы развитой не по годам, свободной от родительской опеки красоткой со стройной фигурой и бьющей через край уверенностью в себе. Она могла бы стать полномочным представителем независимых тинейджеров при президенте, с полным гардеробом роскошных тряпок от известных дизайнеров и улыбкой, которая заставляет земной шар крутиться в обратную сторону. Такой девчонке завести новых друзей будет раз плюнуть, а парни в очередь выстроятся в надежде, что она пойдет с ними на свидание. А то сейчас парни говорят: «Конечно, Уандер Блэйк не страхолюдина, но чего она всегда одна, витает где-то в облаках? И вообще, разве это не та девка, которую по телику показывали? Чё ей здесь, ва-аще, надо? Откуда она такая взялась?»
Настоящей, а не вымышленной Уандер Блэйк оставалось два года до окончания школы. Еще целых два года торчать в дремучем Девонпорте, в штате Массачусетс.
А пока она могла лишь пребывать в мире грез и громко петь за мытьем посуды в «Дэйри куин».
И надо же было такому случиться, что совершенно неожиданно меня «откопал» Джералд Тигз, влиятельный менеджер по поиску юных дарований. Однажды субботним вечером Тиг (как все его называли) заглянул в «ДК» в конце моей смены. Я мыла проход между столами и, расхаживая по мокрому полу, как по сцене, со шваброй в качестве воображаемого микрофона, пела песню «Нирваны». Не слыша себя из-за наушников от плеера, я очень громко орала. Несмотря на это, Курт Кобэйн в моем исполнении звучал скорее как церковное песнопение, а не «гранжевое» завывание. Я даже не заметила, как в кафе «просочился» посетитель, пока Кэйти, моя единственная подруга в новом городе, по совместительству напарница в «ДК», практически не сбила меня с ног и, сорвав с меня наушники, закричала:
— Уандер! Тут с тобой хотят поговорить!
Я подняла глаза. С началом учебного года в «ДК» больше не зависали поздние посетители. Этого же принесла нелегкая в десять вечера. Он стоял, зажав в руке вафельный конус с мягким мороженым, политым шоколадом. Зубы его сверкали в дрожащем стробоскопическом свете так, что мне казалось, я вижу в них свое отражение.
— Мы знакомы? Мне кажется, мы где-то встречались.
Конечно, я его узнала. Как можно забыть взгляд акулы-убийцы? А пошитые на заказ элегантные итальянские костюмы, которые он носил, даже невзирая на девяностодевятипроцентную влажность?
— Напрягите мозги, — предложила я.
Человек-акула наморщил лоб и стал вспоминать. Когда он связал все воедино, то заметно погрустнел.
— Ты маленькая сестренка Лаки?
— Она самая.
Моя старшая сестра уже два года как покинула этот мир, но казалось, меня всегда будут называть «маленькой сестренкой Лаки». Я не против — пусть хоть в паспорте пишут, если взамен я смогу провести с ней хотя бы один день.
— Не знал, что ты тоже поешь.
Он замолчал, уставившись на меня, как будто видит впервые, хотя мы наверняка встречались не раз, еще с Лаки. Он оценивающе оглядел меня с головы до ног, но не как девочку с улицы, а скорее как кусочек фрукта на кончике ножа.
— Ты ведь тоже «Теле-Фа-Солька»?
Я кивнула, смутившись. Это было в прошлой жизни, когда мы жили в Кембридже, а родители все еще могли переносить друг друга. В те времена мыс сестрой таскались каждую субботу на телестудию в Бостон на запись передачи «Малыши из Фа-Солевого городка», шоу для детей, популярное во всей Новой Англии.
В народе оно получило название «Теле-Фа-Солька». После закрытия программы некоторые «Фа-Сольки» выбились в звезды кино, телевидения и музыки. Моя сестра должна была войти в их число.
— У тебя есть демонстрационная кассета? Музыканты и певцы годами добиваются того, чтобы ведущий специалист по талантам задал им этот долгожданный вопрос. Я получила предложение, склонившись над ведром с тряпкой в руки, не имея ни малейшего желания слышать что-либо подобное.
— Не вопрос, — ответила я. — Как раз сегодня утром, пока мылась в душе, записала. Мой секретарь вышлет вам с курьером по «Федерал экспресс».
