Покойный Серафим Попович
Авторы: Бранислав Нушич
Жанры: Юмористическая проза, Рассказ
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 3 страницы. Год издания книги - 1987.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.
Читать онлайн Покойный Серафим Попович
Покойный Серафим Попович
Вчера мы проводили в последний путь Серафима Поповича. На похоронах были: я, казначей господин Андрей, капитан Яков, инженер Еша и многие другие. После похорон зашли в трактир и очень долго говорили о покойном господине Серафиме. Каждый счел своим долгом что-нибудь рассказать. Инженер Еша вспоминал даже такие случаи, в которые трудно поверить, но мы не принимали это близко к сердцу, так как привыкли к тому, что Еша всегда немного перебарщивает.
Между тем все, что являлось истиной, причем истиной вполне достоверной, можно изложить в нескольких словах. Покойный Серафим был сорок шесть лет чиновником. Кем был до этого и как стал чиновником, наверное, он и сам уже не помнил. Тридцать два года он служил архивариусом в окружном управлении, вел протоколы, работал регистратором и одно время был даже кассиром. Дважды его хотели назначить референтом, но убедились, что у него нет к этому никаких способностей. Он был чиновником до мозга костей. Каждый волосок на его голове был чиновником. Когда он шел, то был озабочен тем, чтобы идти по-чиновничьи; если ел, то старался есть по-чиновничьи, и даже когда был один в комнате, любую мысль, которая казалась ему недостойной чиновника, решительно отгонял от себя.
На его могиле со спокойной совестью можно было бы написать: «Настоящий чиновник».
Бедняга разучился даже разговаривать по-человечески с людьми и говорил только языком официальных документов. Он позабыл все фразы обычного разговора и настолько сжился с канцелярским, языком, что над ним из-за этого часто подсмеивались.
Встретишь его, бывало, на улице и спросишь:
— Ну как, господин Серафим, поживаете?
А он поднимет брови, сдвинет очки на лоб и отвечает:
— В ответ на ваш вопрос — благодарю, здоров.
Потом немного подумает и продолжит:
— В связи с предыдущим моим ответом на ваш вопрос могу вам сообщить, что меня несколько беспокоит насморк.
Купит, например, что-нибудь на рынке, отдаст мальчику, чтобы тот отнес домой, и обязательно скажет:
— Поручаю тебе доставить эти покупки моей жене с тем, чтобы она по получении их надлежащим образом известила меня об этом.
Так примерно рассказывал инженер Еша, и, хотя он немного преувеличивал, все, в общем, соответствовало действительности. В этом я и сам имел случай убедиться.
Я бывал в доме покойного. Он давно уже похоронил жену и жил вместе со своим сыном, практикантом уездной канцелярии, жил тихо и мирно, как живут пенсионеры.
Когда его перевели на пенсию, о чем он и сам просил, он все же очень опечалился. Ничего не было для него тяжелее, чем расстаться с канцелярией. Он настолько полюбил делопроизводство, что попросил господина начальника подарить ему на память линейку, которой пользовался ровно шестнадцать лет.
Первые дни жизни на пенсии господин Серафим был очень удручен: вставал рано, как и прежде, одевался и с беспокойством поглядывал на часы, боясь опоздать на работу, а когда выходил на улицу и вспоминал, что ему уже некуда идти и нечего делать, со слезами на глазах возвращался домой, вставал у окна и смотрел — смотрел, как идут в канцелярию чиновники, и думал: «Счастливые!»
Наконец, когда тоска по канцелярии совсем извела его, он нашел лекарство: завел канцелярию у себя дома и стал управлять своим хозяйством совершенно по-чиновничьи.
В его спальне, кроме кровати, шкафа, вешалки и клетки с птицей между окнами, стояла длинная скамья, на которой лежали теперь три открытых конторских книги. На большом столе в комнате всегда лежали бумага, чернильница, перья, линейки и тут же уже известная «шестнадцатилетняя» линейка. За столом сидел он, сухощавый, с зеленоватыми глазами, мерцающими сквозь толстые стекла очков, всегда гладко выбритый, в чистом белом жилете.
В этой странной канцелярии каждому прежде всего бросался в глаза висящий на стене большой лист, бумаги, на котором крупными буквами было написано: «Правила внутреннего распорядка». А вот несколько статей из этих правил:
«Ст. 1. В доме постоянно должны поддерживаться чистота и порядок.
Ст. 2. В любой части дома плевать на пол запрещается.
Ст. 3. Слуги не должны ссориться в доме и вступать в пререкания, если я делаю замечание.
Ст. 4. Ворота надлежит закрывать каждый вечер в восемь часов, а открывать утром только по моему приказу.
Ст. 5. Мой сын должен приходить домой не позже девяти часов вечера.
Ст. 6. Служанка Ката должна представлять отчет о расходах на рынке каждый день в девять часов утра.
Ст. 7. Каждую субботу до полудня в доме должно быть все вымыто и убрано. Двор убирается так же, как и помещения».
В этих правилах, насчитывавших тридцать две статьи, было много других указаний, а самим правилам был присвоен «входящий номер 19», и скреплены они были подписью: «Глава дома Серафим Попович».
Помимо этих правил, господин Серафим ежедневно издавал особые приказы, требовал объяснений, составлял проекты, вел записи в журналах входящих и исходящих бумаг, так что всегда был занят по горло.
Так, например, приходит служанка Ката и говорит:
— Сударь, намедни ветром в кухне два окна разбило.
— Хорошо, знаю, видел! — отвечает Серафим, берет лист бумаги и пишет следующее:
