Его разбудили нежные переливы мелодии, которые ласково, но настойчиво проникли в наведенное пространство его сна, разбив его стройную структуру и заставив открыть глаза. Максим зевнул, повернулся на бок, с хрустом потянулся и, бросив взгляд на протаявшие в воздухе цифры, вскочил на ноги.
- Максим, ты уже поднялся?! - донесся с нижнего уровня голос мамы.- Не забыл что тебе сегодня на вручение диплома?
- Да, мам встал. Да не забыл! - крикнул он в ответ и, взмахом руки убрав стену спальни, вздохнул полной грудью воздух наполненный ароматом цветущих бурноров.
Зеленый шар Алора уже висел над краем горизонта, едва разгоняя ночной полумрак, расцвечивая небо и листву деревьев причудливыми красками. Пройдет еще каких-то полчаса и из-за горизонта покажется голубой диск Талона, а новый день вступит в свои права. Однако с самого детства Максу нравился именно этот промежуток времени, так называемое предутрье, когда окружающий мир начинал просыпаться от долгой тридцатичасовой ночи. В этот момент все вокруг казалось каким-то необычным, загадочным, воздух наполнялся трелями невидимых птиц и становился густым и тягучим точно слизь лакра, а отбрасываемые домами и растениями длинные тени пугали воображаемыми монстрами, что прятались в их глубинах. Максим вспомнил детские страшилки про ужасных кургулов с их липкими щупальцами, рассказом о которых они с друзьями пугали знакомых девчонок, и, коротко хохотнув, раскинул руки в стороны. Возникший посреди комнаты столб воды обвил его тело, бодря, освежая, прогоняя остатки сна, чтобы через пару минут исчезнуть, сменившись вихрем теплого ласкового ветерка. Максим, мысленно отключил душ, мотнул головой, пригладил все еще влажные волосы и принялся одеваться, как вдруг перед его лицом вспыхнула полупрозрачная пирамидка, внутри которой мерцал зеленый огонек. Юноша удивленно приподнял правую бровь и провел по виску, как бы рисуя на нем невидимый треугольник.
"Макс, ты уже готов идти?"
Мелодичный девичий голос, вкрадчиво прошелестевший в его голове, заставил парня тяжело вздохнуть и воздеть глаза к потолку.
"Отра, еще предутрье не закончилось, я только встал, да и до церемонии больше часа".
"Точнее один час двадцать четыре минуты. К тому же у нас тут давно день".
"Ах да, ты же на островах", - Максим повел воздухе пальцами разворачивая перед собой зеркало и саркастически оглядывая себя со всех сторон. - "Хорошо отдохнула?"
"Скучно было, но если тебе интересно, расскажу все в подробностях. Открой доступ".
"Отра, дай нормально собраться и поесть, потом поболтаем".
"Хорошо. Попрошу тетю Таю".
"От..."
Пирамидка погасла. Максим торопливым жестом заставил серебристую плоскость зеркала раствориться в стене и буквально выбежал из комнаты.
- Мам! - крикнул он, сбегая вниз по лестнице. - Там...
Прямо посереди просторной гостиной, сегодня принявший вид трапезного зала старинного рыцарского замка с большим грубым столом, чья поверхность потемнела от времени, стоявшими по углам стойками с потертыми доспехами и странными картинами на стенах, где, по всей видимости, были изображены сцены из каких-то древних битв, протаяло серебристое окно перспорта.
- Привет, Макс, - шагнувшая из портала полупрозрачная девушка, больше похожая на призрака, облаченного в легкую развивающуюся тунику, подарила ему улыбку и повернулась к стоящей у стола невысокой худощавой женщине. - Здравствуйте, тетя Тай.
- Здравствуй, Отра, - ответил та, расставляя тарелки и не обращая внимания на укоризненные взгляды, бросаемые в ее сторону сыном. - Рада тебя видеть. Не могла бы ты вся собраться, ты же знаешь, как я не люблю несинхронов.
- Простите меня,- девушка сложила ладони в умоляющем жесте, - увлеклась серфингом по осям сопряжений. Дайте пару минут.
- Хорошо, - кивнула женщина. - А мы пока с Максом чай принесем.
Она направилась в сторону находившейся в дальнем углу зала небольшой покосившейся двери, в косяке которой торчал проржавевший топор, и, отрыв ее, выжидающе посмотрела на сына. Максиму ничего не оставалось делать, как последовать следом за ней. Перешагнув порог кухни, он лишь усмехнулся, в этом доме менялось все кроме этого помещения, застывшего в неизменном декоре конца двадцать пятого века с его маловариативными формами ограниченного функционала.
