Похмелье

Похмелье

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 13 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Похмелье


I

Через несколько недель после Чернобыля я читал лекции учителям литературы в Могилеве. По большому секрету учителя из зараженных районов рассказывали мне о том, что там происходит. Я был потрясен тем, что узнал, и масштабом официальной неправды — ведь вроде бы началась эпоха гласности. Приехав в Могилев, чтобы немного подзаработать, я тут же написал заявление, в котором просил причитающиеся мне за лекции деньги перевести в фонд помощи пострадавшим от аварии. Позже я понял, что слово «авария» было, мягко говоря, неточно: Чернобыль — это катастрофа.

В декабре 1988 года в Кремлевском Дворце съездов проходил первый Всесоюзный съезд работников народного образования. Я был делегатом съезда. В президиуме сидело несколько членов политбюро, руководители нашего идеологического фронта.

В Армении только что произошло страшнейшее землетрясение, унесшее десятки тысяч жизней. Я был уверен, что съезд почтит память погибших. Но только после того, как в зале раздался истошный крик: "Дети погибли, женщины погибли, учителя погибли…", председательствовавший сказал: "Армянская делегация предлагает почтить вставанием память погибших во время землетрясения".

В июле 1989 года я был на похоронах солдата срочной службы — двоюродного брата моей бывшей ученицы. Она дала мне прочитать его последнее письмо из армии. Привожу письмо полностью.

"Сейчас пишу о том, что на сегодняшний день стало для меня главным.

Мы были в карауле, и вдруг в караульное помещение поступает сообщение застрелился часовой. Шок. Его нашли в самом укромном уголке — картина ужасная! Две пули в голову, но пулевые ранения нанесены из автомата — это не просто дырочки, это ужасно. Первым его нашел мой друг, участник нашей эстрадной группы, возле нашел блокнот. Он был разводящим и, до смерти испугавшись, что и его, и всех нас, кто стоял в карауле, теперь замордуют, потому что когото надо замордовать, он схватил блокнот, вырвал оттуда листики предсмертной записки, которую даже толком не прочитал, и спрятал их. Вернувшись в караулку, он все рассказал мне и спросил: глупость ведь сделал? Он был в жутком состоянии, но я должен был говорить с ним и должен был убедить его, что записку необходимо найти и вернуть адресату. Она начиналась словами: "Простите, папа и мама…". Я, как мог, объяснил ему, что последняя воля человека перед смертью — закон. Генка и сам понимал это. Поэтому он сходил на место, принес блокнот и листочки. Одного листка не хватало, но общий смысл был ясен.

За сутки до происшествия я разговаривал с этим парнем в первый и последний раз. Мы говорили, по воле случая, на самую больную для него тему. Говорили о беспорядке в армии. Он говорил так, будто все это его не интересует, лишь посколькупостольку. Сказал, правда, что собирается поступить в военное училище. Но я тогда и подумать не мог, что армия для него — это все, это жизнь, это смысл жизни, это образ жизни. Он был очень замкнутым человеком. Весь в себе. Когда приехали его родители (они в феврале развелись), то восприняли известие о смерти сына как должное. Отец вообще никак не реагировал, а мать все спрашивала, не говорил ли он перед смертью чтолибо плохого о ней. О сыне говорили: он и мухи никогда не обидит, любил одиночество, увлекался физикой и математикой. Хотел стать военным инженером. Но попал в армию, идеал рухнул. Не осталось и камня на камне. А выход он не видел, говорить ни с кем не хотел.

Обижен был на мир за то, что все не так, как хотелось бы. Вот и…

С шести часов вечера бесконечные вопросы, допросы, опросы. Голова идет кругом, ноги не стоят, нервы не выдерживают. На автомат невозможно смотреть. Меня, Генку и еще двоих уводят в прокуратуру. И там начинается: ты врешь… лучше бы ты себе… оторвал. Мат, крик. Достают наручники, играют ими. Смотрю на Генку, сейчас заплачет. Один вопрос повторяется десять-пятнадцать раз без пауз, чтобы задавить. Кривляются, запугивают, давят.

Меня отпустили в два часа ночи. Генку посадили на губу, якобы за нарушение Устава. Пять суток ареста без привлечения к работам. На самом деле все это было сделано для того, чтобы Генка раскололся. Конечно, проще всего дать делу судебный ход с резолюцией «дедовщина», доведение до самоубийства. И куда неприятнее признать истинные причины: несостоятельность офицеров как командиров и политработников, несостоятельность нас, взятых вместе, как людей, не говоря уже о "защитниках Родины". Но, чтобы приписать все «дедовщине», нужны факты, а их нужно добыть. Отсюда шантаж, психологическое давление, крики, мат и уйма других безобразных методов. Я вдруг увидел в миниатюре систему "следствие-суд-исполнение приговора" в эпоху Сталина, с невыносимой ясностью я вдруг понял, что, сколько бы мы ни кричали о демократии, гласности, но если в одно прекрасное утро СИСТЕМА захочет избавиться от тебя, — она это сделает, и ты даже не пикнешь — голоса не хватит. Мне стало очень страшно. Я сразу понял, вдвоем, втроем мы не защитимся. И не обезопасимся вовсе. Я объявил голодовку протеста и подал рапорт командиру и прокурору, кстати, участвующему в этом свинстве. Конечно, меня сразу затаскали по всем инстанциям и всем кабинетам. Меня умоляли, упрашивали, угрожали, шантажировали, строили ловушки. В кабинете одного высокого начальника я и не выдержал и разревелся, как дитя, но остался при своем.


С этой книгой читают
Новая дивная жизнь (Амазонка)

Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.


Избранное

В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.


Холм грез. Белые люди (сборник)

В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.


Быть избранным. Сборник историй

Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.


Дорога в облаках

Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.


Мысли сердца

Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.


Оазис Джудекка

Здесь есть всё: и крутой полковник, загубивший проект «Замок»; и сам металлический замок, где люди под присмотром и по правилам Его Бестелесности ведут смертельную борьбу за выживание; и странное общество, где люди и их ангелы-хранители (гарды) ходят рядом и последние свято соблюдают кодекс Конвоя; и старуха Смерть, и Парис, и Сирена, и ...Всё это может быть на самом деле, а может только в воображении больного шизофренией ангела-хранителя, причем далеко не однозначно, кто свихнулся, подопытный кролик или его исследователи.


Остров

Он построил свой Рай, но что такое Рай без Ада?..


Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье
Жанр: Мистика

Дом-Сумеречье. Дом, где воскресают мертвые — и разбиваются сердца живых. Здесь остановилось время. Здесь хозяин поместья — таинственный собиратель диковинок мистер Уотли, коллекционирующий в разноцветных флакончиках человеческие смерти. Сюда есть доступ лишь тем, кому ведомо незримое — или тем, кто недавно пережил утрату близкого человека. Однажды завеса непознанного приоткрывается для двух маленьких мальчиков, похоронивших любимую мать, и их молодой гувернантки, обладающей даром видеть рядом с умирающими загадочного «человека в черном».


Самая таинственная тайна и другие сюжеты

Новая книга Бориса Акунина проливает свет как на самые поразительные загадки прошлого (что могло произойти на перевале Дятлова? кто был первым гением уголовного сыска Англии? где спрятаны клады, от которых замирает сердце?), так и на природу человека, который способен поменять Историю или хотя бы противостоять черному юмору судьбы. Неизвестные миру герои и абсолютные чудовища, люди, пропитавшиеся войной, и люди, без которых жить на свете было бы тошнее и страшнее, оживают на этих страницах…«Одна из самых безусловных истин гласит: кто не знает истории, тот не понимает современности.


Другие книги автора
Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе?

Книга Л. С. Айзермана, заслуженного учителя России, проработавшего в школе 60 лет, посвящена судьбам преподавания литературы. Но она не только о школьных уроках литературы. Она о том, как меняется в нашей жизни отношение к литературе, нравственным устоям, духовным ценностям, эстетическим ориентирам. А потому она адресована не только учителю, но и всем, кого волнуют проблемы нашей современной жизни и нашего будущего, судьбы молодого поколения. Книга рассказывает отцам о детях, а детям – об отцах.