Jenny Nordberg
THE UNDERGROUND GIRLS OF KABUL
Copyright © 2014 by Jenny Nordberg
Published by arrangement with The Robbins Office, Inc. and Aitken Alexander Associates Ltd and The Van Lear Agency LLC.
© Мельник Э. И., перевод на русский язык, 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Посвящается всем девушкам, которые выяснили, что в брюках можно бегать быстрее и взбираться выше
Это повествование составлено по репортажам из Афганистана, Швеции и Соединенных Штатов в период между 2009 и 2014 годами. Бо́льшая часть событий книги относится к 2010–2011 годам. Я излагала истории ее персонажей так, как они были рассказаны мне, стараясь найти подтверждение всем тем подробностям, которым сама я не была свидетельницей. Все мои герои и героини дали согласие на беседу со мной ради составления этой книги; они сами выбирали, сохранять ли им анонимность. В некоторых случаях имена или подробности личного плана были изменены или опущены в целях сохранения тайны личности. Никому из героев не предлагали и не вручали никакого вознаграждения. Труд переводчиков был оплачен. Любые ошибки из-за неточностей перевода или моих собственных ограничений – на моей ответственности.
Это – субъективный отчет.
Только бы не афганкой…{1}
Я хотела бы быть кем угодно на свете –
Только б не женщиной.
Попугаихой стала б,
Овечкой,
Оленихою иль
Воробьихой, живущей на дереве.
Но не афганкой.
Я была бы турчанкой,
Чтоб ласковый брат мог держать меня за руку.
Я бы стала таджичкой,
А может, иранкой,
А то и арабкой,
И муж мой шептал бы мне:
«Как ты прекрасна!»
Но, увы, я – афганка.
Где нужда –
Там и я.
Где есть риск –
Я всех ближе к нему.
Где найдется печаль –
Она будет моя.
А где право –
Там я позади.
Правда за тем, кто силен, а я –
Женщина,
Всегда одинокая,
Слабости вечный пример.
И никнут плечи мои
Под бременем мук и трудов.
Хочу ли заговорить –
Язык мой во всем виноват.
И голос мой нестерпим
Для безумного слуха.
Руки мои бесполезны,
И от ног моих глупых
Нет толку,
И бреду я без цели, сама
Не зная куда.
Доколь принимать мне страданье?
Когда ж мне природа объявит: «свободна»?
Где же, о где Справедливости дом?
Кто назначил мне жребий?
Скажите ему,
Скажите ему,
О, скажите ему –
Я мечтала бы стать кем угодно на свете –
Только б не женщиной,
Только бы не афганкой.
Ройя
Кабул, 2009 г.
Переход начинается здесь.
Я снимаю с головы черный платок и заталкиваю его в рюкзак. Волосы мои по-прежнему связаны в узловатый пучок на затылке. Уже скоро мы поднимемся в воздух. Выпрямляюсь и сажусь чуть вольнее, разрешая телу занять больше пространства. Я не думаю о войне. Я думаю о мороженом в Дубае.
Мы заняли все маленькие, обтянутые винилом кресла в зале отлета Кабульского международного аэропорта. Срок действия моей визы истекает через пару часов. Одна особенно оживленная стайка британских экспатов шумно празднует – впервые за несколько месяцев – передышку от жизни за колючей проволокой под присмотром вооруженной охраны. Три женщины, сотрудницы гуманитарной организации, одетые в джинсы и облегающие топы, возбужденно болтают о пляжном курорте. Трикотажная маечка сползает с плеча, обнажая клочок уже загорелой кожи.
Я во все глаза смотрю на эту демонстрацию плоти. В последние несколько месяцев я и собственное-то тело едва видела.
На дворе лето 2011 года, и исход иностранцев из Кабула длится уже больше года. Несмотря на последнее наступление, и многие военные, и работники иностранных гуманитарных миссий воспринимают Афганистан как страну потерянную. С тех пор как президент Обама объявил, что к 2014 г. начнется вывод американских войск из Афганистана{2}, международный караван лихорадочно готовится к отходу. Кабульский аэропорт – первая остановка на пути к свободе для этих стесненных, изнывающих от скуки, едва не теряющих голову консультантов, снабженцев и дипломатов.
Взлетная полоса аэродрома залита послеполуденным светом. Мой сотовый ловит сеть у одного из окон, и я вновь набираю номер Азиты. Тихий щелчок – и нас соединяют.
Она пребывает в эйфории после митинга с участием главного правительственного юрисконсульта и нескольких других должностных лиц. Присутствовала и пресса. Азита – политик, и в такие моменты она – в своей стихии. Я слышу, как она улыбается, описывая свой наряд:
– Ах, я была такая модница! И дипломатка притом. Все меня фотографировали. Би-би-си, «Голос Америки» и Толо-ТВ. На мне был бирюзовый платок – помните, тот самый, что вы видели на днях. Ну, вы меня поняли. И еще тот черный жакет… – она ненадолго замолкает. – И еще косметика. «Боевой раскрас».
Я делаю глубокий вдох. Я – журналистка. Она – моя героиня. Главное правило – не показывать никаких эмоций.
Азита слышит мое молчание и тут же начинает утешать меня. Вскоре ситуация улучшится. Она в этом уверена. Не стоит беспокоиться.
Объявляют мой рейс. Я должна идти. Мы обмениваемся обычными фразами: «Это ненадолго. Не прощаемся. Да. Скоро увидимся».
Поднимаясь с пола, на котором все это время сидела, прижавшись к окну, чтобы не потерять связь, я фантазирую о своем возвращении. Из этого могла бы получиться финальная сцена какого-нибудь фильма. Тот момент, когда внезапное откровение толкает героя на отчаянную пробежку через весь аэропорт, чтобы все исправить. Добиться позитивной концовки. Ну и что, если мне придется провести еще один день в кабинете полковника Хотака, выслушивая нравоучения в связи с моей истекшей визой? Чашка чаю, штамп в паспорте – и он меня отпустит.
