«Имя?»
«Роман…» — не сразу ответил он.
«Фамилия?» — голос звучал в голове, исходил изнутри его самого.
Снова пауза, продолжительнее. Тёплая вата тьмы почти вернула его в свои объятья, когда голос повторил:
«Фамилия?»
«Нечаев…»
«Звание?»
«Майор меж…планетной службы».
«Должность?» — вопросы следовали один за одним, почти без пауз.
«Старший офицер безопасности».
Роман мысленно встрепенулся. Он постепенно приходил в себя, и тьма вокруг уже не казалась привлекательной, мягкой и тёплой. Она — небытие.
В этот раз удалось не запаниковать. Хорошо. Мысли упорядочивались, выстраивались и более или менее логичными порядками отправлялись по местам.
Роман не чувствовал ничего. Ни тела, ни уж тем более чего-то за его пределами. То есть он ощущал, что оно есть, это тело, и даже имелась некоторая уверенность, что оно принадлежит ему. Но сознание внутри существовало будто бы особняком и напоминало громоздкого жука, сильными крючковатыми лапами карабкающегося по стенкам, чтобы рано или поздно бесцельно упасть панцирем на дно.
«Действует седьмой параграф Устава» — возвратился голос. Неопределимо балансирующий на грани мужского и женского, многогранный. В него лучше не вслушиваться, не проникаться им. Себе дороже.
Ожидание здесь чуть ли не самое главное испытание. Этому космопроходцев учили, и школа была хорошей. Ничего не изменится, покуда Ординатор не сверит того самого жука с «контрольной копией» сознания. Если расхождение составит не более одного процента, контроль над телом вернётся космопроходцу. В наборе рабочих терминов Ординатора этот процесс назывался «определением повреждения личности».
«Мыслительные процессы в норме. Повреждение личности в пределах допустимых показателей. Первоочередной опрос позволяет заключить об отсутствии преград для начала исполнения возложенного долга», — бездушно возвестил Ординатор.
Роман ощутил, что может открыть глаза. Следом проявлялась чувствительность тела: свинцовые колотушки вместо рук, по которым вскоре забегали безобидные поначалу мурашки, дрожащие мышцы пресса и ходуном ходящие колени.
Мозг не преминул проверить целостность физической оболочки: обжигающей волной по телу прокатилась боль. В такие моменты она скорее приятна, ведь служит маяком, обозначающим что всё, пока что, в норме.
Вдруг его приподняли и усадили чьи-то крепкие руки, оперев спиной на что-то прохладное и мягкое. Воображение выдало серые образы углепластика: зафиксированные столы, гладкие овальные капсулы, решётчатые квадраты вентиляционных шахт в перетянутом силовыми кабелями потолке. Открывать глаза он благоразумно не спешил. Памятен ещё позапрошлый раз.
Стало теплее: его укрыли низолиновым полотном. Или чем-то подобным, ведь не было никакой гарантии что на данном челноке вообще имелись таковые полотна.
— Ты слышишь м-меня? — донёсся голос: далёкий, еле различимый. Женский. Сложно было сказать Ольга ли это.
Роман кивнул, непослушными руками цепляясь за края покрывала.
— Как ты себя ч-чувствуешь?
Подумав, он повторил движение головой.
— Если что — п-постучи. Хорошо? Ты не последний.
Голос казался знакомым, это радовало. Хоть с кем-то в экспедиции не придётся знакомиться. Роману не нравилось, что руководство в этом отношении целиком полагалось на возможности Ординатора. Но его мнения никто не спрашивал.
Вокруг бурлила деятельность: он плохо разбирал слова, а иные звуки порой, вдруг нарастая снежным комом, вообще проглатывали всё остальное, оборачиваясь продолжительным гудящим фоном. Вскоре «проснулось» зрение: сквозь сомкнутые веки проник свет, окрасив мир в мутно-красный. Роман вызвал Ординатора.
«Ординатор» — ровным как могильная плита голосом мгновенно отозвался тот.
«Дуальное восприятие женщины, недавно обращавшейся ко мне».
«Имя индивида».
«Пожидаева Ольга» — не раздумывая выдал Роман, искренне надеясь на попадание в цель.
«Я отказываю тебе», — как и всегда безэмоционально Ординатор дал понять, что к нему подходила не она. Роман напрягся. Очень странно, что это не Ольга. Прирождённый психосервер, прекрасный медик, несмотря на молодость и лейтенантское звание Оля прошла все отборы… Да и поддержкой Корстнева, вроде бы, заручилась… Наверное, ещё не пробудилась просто.
«Неясова Рената» — назвал он второе пришедшее на ум имя.
Ординатор помедлил. А означало это, что майор угадал.
«Подтверждаю».
Изображение возникло резко, Роман даже вздрогнул. Теперь он видел и слышал всё, что видела и слышала Рената. Это выглядело как обычная нанопроекцая, только как бы сквозь увеличительное стекло или округлый аквариум с водой: без особой резкости и с большой долей искажения тонов, картинка к краям основательно расплывалась и растягивалась.
Надо же, он видел себя! Не настолько хорошо, чтобы разглядеть дефекты внешности, но всё же. Сообразив, попытался улыбнуться.
— Как ты? — спросила Рената, подходя ближе. При одновременном восприятии реальной речи и её мыслеформы нередко возникало гулкое, жутко назойливое эхо. Вот и сейчас Роман стойко выносил эти «качели».
Он кивнул, давая понять, что всё в порядке. И подтянул низолиновое полотно там, где его стоило подтянуть. Рената усмехнулась и отвернулась.
