Кингсборо-Холл, Моксли, Англия
1817 год
Дэниел Невилл, наследник маркграфства Уолвингтон, поспешно отошел в угол бального зала поместья Кингсборо-Холл, ибо угол, желательно самый дальний, – отличное место для человека, которого высшее общество наделило клеймом изгоя.
Свечи трех огромных люстр под потолком наполняли зал теплым сиянием, и, дополняя их сияние, загорались сверкающими искрами драгоценности бесчисленных дам. То есть роскошь без малейшей фальши, и никому лучше Кингсборо не удавалось выставить эту роскошь напоказ. Подумать только – снаружи, на лужайке, можно было даже полюбоваться хрустальной туфелькой, высеченной изо льда, и тыквой-каретой – очаровательные детали, пробуждавшие воспоминания о сказке, которую вдовствующая герцогиня избрала темой сегодняшнего маскарада.
И что это был за маскарад! Ни разу в жизни не приходилось Дэниелу видеть столько перьев сразу. Перья были повсюду – они украшали платья, взмывали вверх из дамских причесок, а также были приделаны к маскам в качестве оторочек.
Бальные платья тоже были восхитительны – совсем не те скучные наряды, что можно увидеть в журналах мод. Разумеется, платья дебютанток можно было заприметить сразу по их бледноватым расцветкам, но и тут придумывалось что-нибудь необыкновенное – вроде хрустальных бусин, например, сверкавших в такт движениям обладательницы платья.
«Да уж, отрадное для глаз зрелище…» – думал Дэниел, скучавший в углу зала. Всего час, как он сюда приехал, а казалось, прошли все четыре. О, помоги ему боже! Ни разу в жизни Дэниелу не было так скучно. Наверное, ему следовало остаться в Лондоне. Там, по крайней мере, имелись друзья, которые составили бы ему компанию. А заодно можно было бы избежать непрерывных напоминаний о том, насколько нежелательным гостем он кажется здешнему изысканному обществу.
Разумеется, тут присутствовали его тетя и дядя. Но не успели они появиться в бальном зале, как к ним подошла леди Диффорд. И Дэниел спешно ретировался, дабы избежать общества графини, которая была известна привычкой заговаривать зубы – до зубной боли – любому, кто пожелает ее слушать. Сейчас, однако, он начал подозревать, что допустил-таки просчет. Не лучше ли было кивать головой в ответ на любую глупость, которую графиня сочтет нужным сказать, чем торчать в этом углу в гордом одиночестве?
Вспомнив, что в его руке по-прежнему находился бокал с шампанским, Дэниел сделал очередной глоток, решив, что при первой удобной возможности попросит у слуги бренди. Если он хочет дожить до конца вечера, ему необходимо выпить чего-нибудь покрепче.
На глаза Дэниелу попалась группа дам, совершавших обход бального зала; их было три, и одной из дам оказалась графиня Фромптон, а две другие… Похоже, две юные особы, сопровождавшие графиню, приходились ей внучками – обычные дебютантки, облаченные в платья столь бледных цветов, что было совершенно невозможно понять, где заканчивалась ткань и начиналась кожа. Хорошо бы им обеим поскорее выйти замуж – хотя бы для того, чтобы придать своим нарядам хоть немного яркости и сочности тона!
Дамы уже приблизились к его углу, и графиня бросила взгляд в направлении Дэниела. На краткий миг их глаза встретились, а затем ее светлость, увлекая за собой внучек, попыталась обойти Дэниела на безопасном расстоянии, насколько было возможно. Этот маневр мог бы показаться оскорбительным, но он, Дэниел, ничего другого и не ожидал – не они первые бежали от него в этот вечер. И действительно, только что три юные сестрички Рокли буквально бросились наутек, едва поняли, в чью сторону направились, совершая приветственный обход бального зала. И Дэниел нисколько этому не удивился. Репутация у него была настолько скверной, что ему, похоже, ничего не стоило погубить женщину, просто поглядев в ее сторону. Ох, зачем он вообще решился приехать на этот бал? Ведь возможность повеселиться и получить удовольствие светила ему здесь примерно так же, как перспектива оказаться посреди африканских джунглей…
Впрочем, он прекрасно знал, зачем сюда приехал. Чтобы найти себе жену. По крайней мере эту новость сообщил ему на прошлой неделе дядя, после того как узнал, какую непристойную вечеринку устроил Дэниел в своей холостяцкой берлоге. Причем денежки на сие мероприятие дядя выложил из своего кармана, выдавая племяннику ежемесячное содержание. В «двадцать одно» резались до тех пор, пока большинство присутствовавших джентльменов и куртизанок не оказались раздетыми догола. И что еще хуже, в ту ночь Дэниел напился так, что подарил любовнице алмазные серьги, которые некогда его отец преподнес матушке. Это было фамильное сокровище, драгоценное наследие, а он украсил им уши своей Соланж! «Ты проклятие семьи!» – вскричал его дядя, маркиз Уолвингтон, едва Дэниел на следующий день переступил порог его кабинета. И маркиз зачитал длинный список резонов, дабы обосновать единственное, по его мнению, возможное решение.
