В результате технического переворота в последнем десятилетии XIX века было создано артиллерийское орудие нового типа со следующими отличительными особенностями: зарядом из бездымного пороха; нарезным стволом; безоткатным однобрусным лафетом; унитарным заряжанием с казенной части. Появились такие усовершенствования, как механизм горизонтальной наводки, а вместо прицела и мушки — угломер и панорама. Европейские державы снова приступили к переоснащению полевой артиллерии, на этот раз — скорострельными пушками и гаубицами. Первыми представителями нового поколения стали германская 7,7-см и французская 75-мм пушки обр. 1896/97 г.
В Российской империи за всеми усовершенствованиями в артиллерии должно было следить Главное артиллерийское управление, в котором были сосредоточены вся техническая, научно-исследовательская, учебная и хозяйственная части ведомства. Начальник управления подчинялся военному министру. Изменение конструкции орудий, снарядов и материальной части, предварительное рассмотрение изобретений, руководство исследованиями и опытами возлагалось на Артиллерийский комитет при ГАУ. Большинство членов Арткома были профессорами или преподавателями артиллерийской академии и инженерами, работающими на производстве. Испытания перспективных образцов техники, проверка баллистических свойств порохов и снарядов производились, как правило, на главном артиллерийском полигоне.
Руководство технической и боевой подготовкой, надзор за состоянием материальной части возлагались на генерал-инспектора артиллерии, начальников артиллерии округов и инспекторов артиллерии корпусов. Генерал-инспектор формально также был подчинен военному министру, но поскольку эту должность занимал великий князь Сергей Михайлович Романов, то «как лицо царской фамилии, он руководил артиллерией в большинстве случаев самостоятельно, не особенно считаясь с министром», и выделяемыми из казны средствами распоряжался, разрываясь на части между глубокой привязанностью к артиллерии и неизбывной любовью к балеринам.
Главными кузницами оружия были Санкт-Петербургский и Пермский орудийные, Обуховский сталелитейный и Путиловский заводы. Распространенной была практика выдачи заказов на разработку и производство орудий иностранным фирмам, таким, как Армстронг, Виккерс, Крупп, Эргардт, Шкода, Бофорс, Сен-Шамон или Шнейдер. То был Золотой век, когда Европа была действительно единой, и российский подданный С.К. Джевецкий мог конструировать подводные лодки для русского флота, а торпедные аппараты — для французского. Взрывчатые вещества изготовлялись в России на двух казенных заводах — Охтинском и Самарском и одном частном — Русского общества для выделки и продажи пороха в Шлиссельбурге (кроме названия, ничего русского в нем не было: общество принадлежало немцам, вся документация и деловая переписка велись на немецком языке); пороха — на Охтинском, Казанском и Шосткинском заводах.
По своей мощности и подвижности артиллерия той поры делилась на полевую легкую, горную, полевую тяжелую и тяжелую (осадную).
До начала Первой мировой войны в умах теоретиков господствовало стремление путем создания некоего универсального орудия привести полевую артиллерию к «единству калибра» и к «единству снаряда». Такая унификация сулила немалые выгоды в организации снабжения орудий боеприпасами и использовании их в бою, упрощала обучение личного состава. Особенно рьяно пропагандировали эту идею французские генералы; привилась она и на русской почве.
В поисках системы, которая могла бы решать все задачи полевого маневренного боя при одном снаряде — иначе как маневренный «современный бой» не мыслился, — русские артиллеристы остановились на «трехдюймовке», принятой на вооружение в качестве дивизионной пушки полевой легкой артиллерии в 1902 году. Пушку — при содействии французских специалистов и участии профессора баллистики Н.А. Забудского — разработали инженеры артиллерийской конторы Путиловского завода Л.А. Бишлягер, К.М. Соколовский, К.И. Липницкий.
Основным боеприпасом был шрапнельный снаряд, начиненный 260 сферическими стальными пулями весом 10,7 грамма. Начальная скорость — 588 м/с. В качестве взрывателя использовалась 22-секундная дистанционная трубка двойного действия, что соответствовало дальности стрельбы 5,5 км. Принятая на вооружение в 1912 году 34-секундная трубка позволяла довести дальность до 8,3 км. Впрочем, это не имело особого значения, поскольку лафет и прицельные приспособления были рассчитаны и сконструированы для дистанции не более 6,5 км (аналогично и у французской пушки). По преобладавшему тогда мнению, от полевой артиллерии, предназначенной для непосредственной поддержки пехотной атаки, не требовалось особой дальнобойности. Нормальной дистанцией ведения огня было 3–4 км, стрельба на дальность свыше 5 км считалась неэффективной и расточительной, поскольку базировалась она исключительно на визуальных данных. На большом расстоянии разрыв шрапнели, представляющий собой небольшое облачко дыма, невозможно было наблюдать и соответственно корректировать огонь, притом снижалась убойность шрапнельных пуль.
